Зимний дом

Когда в конце концов Хью отпустил ее, Майя поняла, что промокла до нитки. Краска размазалась по лицу; шелковое платье было безнадежно испорчено. Пыль превратилась в грязь, а дождь все еще продолжался, струи обдавали плечи и грудь. Хью заставил ее поднять голову, и когда Майя увидела выражение его глаз, то поняла, что впервые в жизни смогла сделать кого-то совершенно счастливым. Ничего подобного Майя до сих пор не испытывала, и это подстегнуло ее.

— Хью, милый… — прошептала она, и хотя шум дождя пересиливал другие звуки, Майя сообразила, что он понял ее.

Они сели в машину и молча поехали дальше. После привольных Болот Кембридж казался слишком деловитым и многолюдным. Впервые в жизни Майя ненавидела собственный дом за его холодную официальность, за то, что в нем есть слуги, за мраморные полы, за темное полированное дерево, за тусклые гравюры, изображавшие охотников и лошадей. Принимая ванну и переодеваясь, Майя решила, что все это необходимо сменить. Здесь нужны цветы, книги и непринужденные разговоры, как у Саммерхейсов; только тогда это мрачное здание превратится в настоящий дом.

Кода Майя спустилась, Хью зажег в гостиной камин и сушился перед ним. Они поужинали вместе, но почти ни к чему не притронулись и едва пригубили вино. Когда они сидели в оранжерее и сквозь распахнутые двустворчатые окна от пола до потолка смотрели на мокрый сад, тишину нарушали только звуки радио. Было еще жарко, и от теплой земли шел пар. Все вокруг было усыпано розовыми лепестками — цветы не выдержали напора дождя. Газон превратился в цветной ковер — розовый, абрикосовый, белый и красный. Ветер вздымал лепестки, танцевал с ними, а потом бросал под деревья и стены.

Слуги ушли, они снова были одни.

Майя сказала:

— Хью, если хочешь, мы можем лечь в постель.

Она ждала ответа, не глядя на Хью. Во рту пересохло, сердце колотилось о ребра.

Наконец он промолвил:

— Я хочу не этого.

Майя сама не знала, огорчаться ей или радоваться. Она едва не улыбнулась при мысли о том, скольким мужчинам отказала за прошедшие годы. А теперь единственный мужчина, чью близость она могла вынести, отказал ей.

Но тут он заговорил опять:

— То есть, конечно, хочу. Хочу больше всего на свете. Но ты же знаешь, что я привык соблюдать условности. Тайные романы не для меня. Я хочу жениться на тебе.

Он стоял у края веранды. Вода, капавшая с глицинии, мочила его волосы.

— Хью, отойди подальше. Ты простудишься насмерть, — дрогнувшим голосом сказала Майя.

Она сидела, сложив руки, и пыталась собраться с мыслями. Хью пересек веранду и опустился перед ней на колени. Дрогнувшим голосом Майя сказала:

— Я думала, мы были друзьями…

— Да, были. Майя, я не знал, что это случится, но это случилось, и пути назад нет. Теперь я больше не смогу притворяться твоим другом. Я не умею обманывать в таких вещах. И не умею обманывать вообще.

Майя отвернулась, не в силах смотреть ему в глаза, в которых стояли радость и боль.

— Ничто не изменится, — прошептала она. — Мы можем продолжать жить по-прежнему.

Он встал, сунул руки в карманы и снова вышел под дождь. Она слышала стук капель по стеклянной крыше.

— Майя, разве ты не понимаешь? То, что нас связывает, может стать больше или умереть, но не сможет остаться прежним. Мы дошли до поворота. Что сказано, то сказано. И что сделано, то сделано.

Она вспомнила прикосновение его губ и солоноватый вкус его кожи.

— Если ты не хочешь меня, то так и скажи. Я не буду устраивать сцену. По-прежнему останусь старым крокодилом Хью Саммерхейсом, школьным учителем. Только уеду на Новые Гебриды или куда-нибудь еще. Но ни за что не стану осложнять тебе жизнь.

Майя закусила губу и вспомнила, как ей было одиноко, пока в ее жизни не появился Хью. Каким огромным и пустым казался этот дом. Как ее пугали сны, как она принимала незнакомых людей за своего покойного мужа. Мысль о том, что это может повториться, заставила ее вздрогнуть.

Музыка, доносившаяся из приемника, смешивалась со стуком капель. Наконец Майя снова услышала голос Хью:

— Я не могу стать прежним, потому что общение с тобой изменило меня. Изменила моя собственная любовь… И, возможно, немножко твоя. Если бы я знал, что ты любишь меня хотя бы чуть-чуть… Майя, ты такая красивая, такая сильная. Когда мы вместе, я тоже становлюсь сильным.

Майя подумала, что она тоже изменилась. Сможет ли она стать такой, какой ее считает Хью? И тут в ее мозгу прозвучал голос. Ее собственный голос, говорящий Лайаму Каванаху: «Я больше никогда не выйду замуж. Никогда и ни за что».

— Замуж… — Она горько рассмеялась. — Хью, какая из меня жена? Я была плохой женой Вернону. Я говорила тебе, что ненавидела его, и это правда. Жена не должна ненавидеть мужа, не так ли? Я боялась его, хотя до того не боялась никого на свете. Понимаешь, он делал мне больно.

— Я догадывался, — ответил Хью, и Майя удивленно посмотрела на него.

— Ты не любишь, когда к тебе прикасаются, — объяснил он. — Как будто ждешь от чужого прикосновения не утешения, а боли.

Майя смотрела в другую сторону, но услышала, как он мягко сказал: