Зимняя обитель

Но как ни странно, мысли о Греге больше не вызывала во мне ни гнева, ни печали, вот как меня заворожил красивый мужчина напротив. Мужчина, который, словно бы, не знал о рамках приличий и казался очаровательно назойливым и вместе с тем совсем безобидным. Мужчина, которому стоило лишь посмотреть, как моё сердце начинало лихорадочно биться. Может, у меня было не в порядке с головой? Я же плакала из-за Грега всего несколько минут назад.

— Ну, как по мне, излить душу не так уж плохо. Держать всё в себе куда хуже, — отхлёбывая пива, сказал он. — Давайте, испытайте меня. Вряд ли мы ещё встретимся, поэтому можно безо всякого стеснения использовать меня как уши и просто выложить всё как есть.

Мгновение я просто смотрела, заворожено наблюдая за тем, как играют мышцы его предплечий, когда он поднимает бокал. Затем опомнилась.

— Мм, ладно. Скажем так, мы с ним хотели разного. Я думала, у нас нечто серьёзное, но, как видно, ошиблась. Конец истории.

Это была лишь усечённая версия событий, но я не могла поверить, что рассказала даже её полному незнакомцу. И всё же мне стало легче. Он был прав, мы больше не увидимся. Сейчас я могла рассказать всё, что захочу. Могла быть любой, какой захочу.

— Ты его любила? — спросил он.

Пожалуй, более личный вопрос трудно придумать. Я растерялась. Любила ли я его? Да какая разница! Так, небольшое развлечение... Слова Грега начали преследовать меня снова. Его чувства так много значили для меня, что я даже не задумывалась спросить себя о собственных настоящих чувствах к нему. На первый взгляд, у Грега было всё, чего только можно желать. На поверку…

— Эээ, ну да, — ответила я и отпила вина, чтобы замаскировать неуверенность.

— С чего ты взяла, что между вами нечто серьёзное, если даже его не любила? Да и зачем тебе с ним нечто серьёзное, если ты даже его не любила?

— Я же сказала, что любила... — Я отвела глаза, потупилась, уставилась на камин. Взгляд Этана неотступно преследовал меня. Напряжение росло.

— Твои глаза говорят другое.

— Ладно, я не знаю, ясно? Сейчас это всё для меня как-то свежо.

— Прости, понимаю, водится за мной излишняя напористость. Просто мне интересны люди, интересна ты.

— Всё нормально, просто как я уже просила, давай сменим тему.

— Ладно, давай поговорим о твоих красивых чёрных кудрях и зелёных глазах. Кельтские корни?

Я рассмеялась.

— Давай лучше поговорим о тебе, — потребовала я. — Чем ты занимаешься? Что за человек?

— А вот это два очень разных вопроса. То чем я занимаюсь — надземная часть. Я строю, ремонтирую, работаю руками, — на этих словах он посмотрел на меня и, сама не знаю почему, между ног кольнуло, сердце снова пустилось вскачь. Ну и дела, этот парень задел во мне определённые струны. — Я бегаю, катаюсь на велике по здешним холмам, рисую красоты и сторонюсь газет, потому что предпочитаю реальность вымыслу. А ещё почти каждый вечер прихожу сюда ужинать, так как ужасно готовлю. Но что я за человек — куда более глубокий вопрос. Я человек, который хочет понять этот мир, набраться впечатлений, всюду сунуть свой нос и как можно ярче прожить эту жизнь. Я мужчина, напротив которого сидит невероятно красивая женщина, и в эту минуту хочу лишь одного: продлить разговор, затеряться в том маленьком мире, что мы сотворили.

Надо же! Впрочем, Этан был прав, мы действительно сотворили собственный маленький мир. Воздух между нами так гудел от электричества, что я совершенно позабыла, где нахожусь. Но не успела я ответить, как передо мной поставили тарелку супа, и чары тут же развеялись.

— Вот, милочка. Один чечевичный суп, хлеб и миска чипсов из батата.

— Э, спасибо, — поблагодарила я и, поскольку теперь появился свидетель, немного застеснялась того, сколько набрала. — Я была голодна, — оправдываясь, сказала я, хоть Этан ничего и не спрашивал. Но смущение пошло на убыль, когда Мэри вернулась с большой тарелкой для Этана, на которой лежал бифштекс и двойная порция ломтиков жареного батата. Странно, и когда он это успел заказать?

— Мой обычный набор, — нисколечко не стесняясь, пояснил он. — И, эй, мне нравятся девушки, которые не морят себя голодом. С каких это пор пища, основная жизненная потребность и простейшее удовольствие, стала считаться таким прегрешением?

Слова были здравые. Когда мы с Грегом выходили поесть вне дома, и я заказывала нечто большее, чем салат, мой спутник всегда смотрел на это с неодобрением, будто я какая-то обжора. Уверял, что я плохое развлечение, но в таких вопросах сам был ещё тем занудой. Какое счастье право наслаждаться пищей!

Поели мы в дружеской тишине, оба воздав должное каждому куску на своих тарелках. Еда действительно была домашней и удивительной — как раз то, что мне требовалось. Когда мы закончили, Этан отнёс наши тарелки к барной стойке и вернулся, взяв нам ещё по одной порции выпивки, хоть я и настаивала, что теперь моя очередь.

— Купишь в следующий раз, — с нахальной улыбкой сказал он, и при мысли, что Этан хочет и дальше тратить свой вечер на меня, по телу разлилось приятное тепло. Чёрт возьми, могу же я быть любой, какой захочу?