Зимняя битва

Она поцеловала Маргариту, словно век была с ней знакома, и опрометью сбежала по лестнице. Уже во дворе оглянулась и крикнула:

– Что-нибудь передать вашей сестре?

– Да, скажите, я записала Октаво в школу!

Хелен бежала вдоль по набережной в своем мокром от объятий Октаво пальто, повторяя в обратном порядке путь, проделанный несколько месяцев назад глухой ночью в поисках Бродяжьего моста. Тогда она не знала, что ее ждет встреча с Миленой. А сегодня Милена опять для нее потеряна… На автостанции все было спокойно, но Хелен заметила довольно много солдат в форме цвета хаки, которые вышагивали взад-вперед по платформам с оружием в руках. Они явно были приведены в боевую готовность. Девушка перехватила почти пустой автобус в самый последний момент, уже на ходу. И только усевшись, нашла наконец время подумать, что же она, собственно делает. Да, она покидает столицу, когда вот-вот завяжется сражение, да, ей надо обязательно вернуться к началу зимних битв на случай, если они состоятся, – все так. Но сила куда более могущественная толкала ее в этот пыльный автобус, в путь к Пауле: она не могла бросить на произвол судьбы женщину, которая привечала и утешала ее, когда беспросветная серая тоска и безнадежность выматывали душу. Нет, она не оставит Паулу. Она бы себе этого никогда не простила.

Долгий путь без возможности скоротать его за чтением казался еще дольше. В каждой деревне автобус останавливался, люди выходили, входили, и никому ни до кого не было дела. Красномордый шофер гнал автобус на пределе, одолевая виражи и подъемы, и возмущенно сигналил другим водителям, словно они не имели права ехать по одной с ним дороге. Под вечер он остановился у какого-то кафе или ресторана, зашел туда и пропал. Мало-помалу за ним потянулись и пассажиры, и скоро все переместились в зал. Там было темно и накурено. Хелен присела в конце одного из столов. Через ее голову передавали тарелки исходящих паром супов, ветчину, вкусно пахнущие омлеты. У нее живот сводило от голода. Девушка пошарила в кошельке, но денег осталось в обрез на обратный билет.

– Что-то вы, мадемуазель, ничего не едите, – обратился к ней сосед слева, и Хелен узнала в нем одного из своих попутчиков.

– Не хочется.

– Не хочется или денег нет? Да ладно вам, я же видел, как вы считали гроши. Чего тут стесняться? Есть-то всем надо, разве не так?

Ему было с виду лет пятьдесят. Хелен не успела возразить – сосед уже поднял руку, подзывая подавальщицу:

– Омлет для барышни, будьте любезны!

Пока она расправлялась с угощением, сосед, отвернувшись, болтал с другими попутчиками, должно быть, не желая ее смущать.

– Вы докуда едете? – спросил он, когда Хелен покончила с омлетом.

Она назвала пункт назначения, и сосед явно удивился.

– Думаете, доберетесь?

– А почему нет?

– Там, говорят, какая-то заваруха. Баррикады… В город не пропускают… Хотите кофе?

Было уже темно, когда они наконец тронулись дальше. Совместная трапеза развязала языки, и несколько километров веселая музыка разговоров вплеталась в рокот мотора. Потом мало-помалу голоса умолкли, и большинство пассажиров уснуло. Рядом с Хелен никто не сидел, и она разулась, положила ноги на соседнее сиденье и накрылась своим пальто, как одеялом. Засыпая, она вспомнила Октаво с его «Усмотрением». Потом в очередной раз задумалась, откуда все-таки у Паулы этот мальчик, от кого… Утешительница открывала ей многие свои тайны, но эту – никогда! Она только смеялась и дразнила Хелен «любопытной Варварой», когда та приставала с вопросами.

Проснулась она от холода. Автобус стоял. Дверь-гармошка была открыта, и по салону гулял ледяной сквозняк. Шофер стоял в проходе, неприязненно глядя на Хелен.

– Приехали, мадемуазель. Пора выходить.

Она встала, оглянулась и увидела, что осталась одна. Больше в автобусе никого не было. Кругом царил непроглядный мрак.

– Но это же не автостанция…

– Я туда не поеду. Там дерутся. Мне это надо?

Хелен ступила на подножку и остановилась в нерешительности.

– Но не можете же вы меня вот так здесь бросить!

Он даже не потрудился ответить.

– Скажите хотя бы, где город…

– Город вон там. Прямо по дороге идите и доберетесь. А то можно срезать через холм, это вон туда. Фонарик у вас есть?

Хелен встрепенулась:

– Холм… это где утешительницы?

– Так точно. Ну ладно, все, счастливо оставаться!

Он слегка подтолкнул ее в плечо, не скрывая нетерпения: иди, чего ждешь? Силком тебя выталкивать, что ли? Спорить было бесполезно, и Хелен соскочила с подножки. Интересно, а у этого человека есть дочь ее возраста? Как бы ему понравилось, если б ее оставили одну глухой ночью в этом пустынном месте?