Зима

- Зачем ей с нами проходить, если ее дозорные узнали да кланялись. Да так кланялись, что пониже, чем тебе, княже.

- Так в сговоре они, одна шайка. А мы нужны на случай, если воевода прознает, что бродникову дщерь в город впустили, так на нас свалить можно будет. Мол, липовецкие ее привели, а мы и не причем. Сам ведь знаешь, бродники здесь крутятся, уж несколько раз заставу пытались взять.

- Ушли они в степи, я сам видел, - мрачно произнес Демьян.

- А все ли?

- Она сказала, брата у нее бродники убили, я ей верю?

- Может, и убили, не поделили чего промеж собой.

- Со стены его стрелой сняли.

- Тем более, в бою свои нечаянно попали. В сечи чего не бывает, сам знаешь. Любовь тебя слепит, а мне все видно. Отчего себя не назвала, коли ты ей приглянулся, отчего мальчонка испугался, когда ее опознал, отчего в церкви не была, отчего сама не пришла, а холопку прислала? - князь хладнокровно загибал пальцы. - Не знаешь? А я скажу тебе, нет ее на заставе, весточку снесла, кому нужно, да опять в лес ушла, где стан у них. Сходится все, как не крути.

- То тебе обидно, что она не тебя выбрала!

Александр скрестил руки на груди:

- Больно она мне нужна. Можешь не верить, а другого объяснения нет.

Демьяну стало холодно в сильно натопленной горнице. Все действительно сходилось, другие объяснения не шли на ум.

- Дозволь, пойду я, княже, - он поднялся, как во сне, натянул кожух, бережно взял рубаху и пошел к двери.

- Робша, да не переживай ты так-то. Забудешь, - виновато окликнул его князь.

Демьян молча вышел.

На дворе на него опрокинулось огромное звездное небо. Тонкий ущербный месяц ухмылялся парню из-за церковной колокольни. Вечности не было дела до терзаний ничтожного человечишки. «Господи, - мысленно прокричал Демьян, вглядываясь в далекие огоньки, - что ж делать-то теперь!?» Дочь воротника - это еще куда ни шло, но привести в родительский дом дщерь душегуба, того, кто, возможно, божий монастырь разорял, кровь невинную проливал, - это совсем другое дело. Можно ли ради любимой на позор всю семью обречь? «Но ведь она не виновата, что у нее отец такой, да может она и не знает о делах его ничего?»

- Робша, ты от князя? - услышал Демьян голос земляка. Это один из ольговских бояр Миронег спешил по двору к княжеской избе.

- Да, - мимодумно обронил Олексич.

- Все о семье кручинишься? - сочувственно похлопал парня по плечу Миронег. Он был одних лет с отцом Демьяна и от того относился к молодому боярину покровительственно. - А ты не кручинься, уныние - страшный грех. На Бога положись. Ибо сказано в Писании...

Олексич в пол уха слушал последовавшее далее длинное поучение. «Вот он первый меня отцу и выдаст. Скажет: «Чадо твое совсем стыд потеряло, татя дщерь в подружьи [1] взял». И проповедь вот такую не хуже здешнего попа Леонтия прочитает». Демьян уныло махал головой, делая вид, что слушает.

- Хлеб! - вдруг вскрикнул он.

- Что хлеб? - остановил словесный поток Миронег.

- У князя хлеб пшеничный есть, остался еще кусок и мед. Ты поди, Миронег Военежич, побалуйся, князь уважит.

- Откуда ж у князя богатство-то такое? - подивился старый боярин. - Ладно, пойду, проведаю. Я и так шел насчет лова завтрашнего потолковать. Слышал же, на ловы идем?

- Слышал, слышал, - Демьяну не терпелось отвязаться от словоохотливого Военежича.

«Хлеб теплый еще был! - ликовал он в душе. - Теплый! Значит отсюда из городца, а то бы остыть успел. Никакая она не бродникова дщерь, а дочь мужа какого нарочитого [2] при воеводе местном. И пара для боярина ольговского самая что ни наесть подходящая... Ну, почти подходящая, да уж улажу как ни будь... А рубаху она из приданого своего достала, что для мужа заготовила. Стало быть, люб я ей, очень люб! Ох, зеленоглазая!» Он прижал заветный подарочек к груди. Сердце весело прыгало, мир снова стал прекрасен и ярок.

[1] - Подружья - подруга, жена.

[2] - Нарочитый муж - знатный, уважаемый человек.

Глава IV. Не твое!

IV. Не твое!

1.

На ловы Демьян выбрал Ветерка. Для утонченной Зарянки местный глубокий снег был тяжким испытанием. Мохнатый конек, застоявшийся в стойле, радостно трусил теперь среди вековых дубов, выпуская клубы пара из широких ноздрей.

Ловчие большой толпой доскакали вверх по Вороножу до примеченного места, а дальше разделились для загона, широким кольцом окружая кабанью лежку. Александру, как младшему князю, досталась для облавы наветренная сторона, а это значит, обладая отменным нюхом, животные учуют его людей в первую очередь и побегут в противоположном направлении, где их ждут сулицы и стрелы ловчих Святослава и вороножского воеводы.

- Братец с богатой добычей вернется, да надомной еще и потешаться станет! - злился молодой князь, чувствуя, что все его надежды на ловчую славу рушатся.

- Ничего, - утешал его Миронег, - сначала погоним на них, а промахнутся, так на нас кабанчики поворотят. Будет и нам, где разгуляться.