Зиккурат

Я не вышел – выскочил из кельи, сгорая от стыда, проклиная свою затею… Захлопнув дверь, прислонился, с тоской глядя на высвеченные солнцем контуры скал. Внутри было больно и душно и впервые за много лет хотелось плакать. Я вдохнул поглубже раскаленного воздуха. Потом побрел в пустыню. Отойдя метров на двадцать, оглянулся на келью. Наверное, в последний раз. Да, моя рациональная часть говорила, что это лишь эмуляция, и если подчистить кое-что в памяти компьютера и задать иные параметры, то старец «забудет» об этом разговоре и о том, что ему предшествовало, и примет меня вновь, но…

Я понимал, что никогда этого не сделаю. И ничего не мог поделать с тем мучительным чувством, будто это меня выбрасывают из настоящего мира в химеру-эмуляцию тоскливой корабельной жизни на «Арксе». Все проблемы с поиском диверсанта и даже невозможностью вернуться на Землю показались сущей мелочью по сравнению с тем, что я теряю сейчас… И тем, что творится со мной…

– Зеберг, ну скоро ты? – нетерпеливо зашептали в левое ухо.

– Сейчас, сейчас. – Я обхватил руками шею, нащупал невидимые захваты и снял с себя шлем.

Перед глазами прокатилась граница, словно волной на пустынный пейзаж нахлынул унылый интерьер виртокамеры, бежевые стены, озабоченные лица, спящий подросток на полу… Отдав русскому шлем, я расстегнулся и быстро вылез из нагретого до уровня «пустынной атмосферы» виртокостюма. Затаскивали пацана они втроем: Сунь и Тези Ябубу осторожно поднимали, а Софронов натягивал штанины… Я вышел в коридор – в каморке стало слишком тесно.

Наверное, с минуту стоял, тупо глядя на голые стены и ряды бледных плафонов, слушал, как за спиной шуршат комбинезоном и пыхтят друзья, думал… Пытался думать, но мысли не шли. Только чувства. Чувство утраты, горя, ошибки и еще… чего-то ускользающего, такого ясного, и… Я глубоко вздохнул.

Слева из виртокамеры вышел Вася, нервно сжимая и разжимая пальцы. Следом за ним – сосредоточенный Тези Ябубу.

– Пойдем к экрану, – скомандовал он. – Сунь присмотрит за мальчишкой здесь. Быстрее! Нам нужно оперативно отслеживать эмуляцию!

– Да. – Я повернулся и зашагал в сторону кают-компании.

Магану проснулся оттого, что было очень жарко. Первое, что он увидел, – песок. Много песка, на котором он лежал. Настоящая, живая земля! Такая была с юга от Города и еще немного у реки, рядом с Южными воротами… Ой, неужели… А-723 сдержал слово и теперь он дома! Магану вскочил и тут же сощурился. Вокруг было очень светло. А если прикрыть глаза ладошкой и посмотреть сквозь щелочки между пальцами?

Задрав голову, мальчик замер.

Неба не было.

Вместо него оказалось что-то высокое и голубое. Скучное совсем. А вместо глаз Уту… Ой! Магану зажмурился. Он и не знал, что от света может быть больно. Подождав, отвернулся от яркого огня вверху и посмотрел перед собой. Невдалеке возвышались башни, но какие-то странные… Неровные, перекошенные, да еще и наваленные друг на друга, будто строили страшные неумехи. И на них не было садов. Кажется, Мелуххе рассказывал про мертвый город, что находится далеко-далеко, справа от заката, где люди не живут уже много шестидесятилетий и все башни стоят порушенные… Неужели он сейчас в этом городе? Что же теперь делать?

И куда могло деться небо? Магану вспомнил, как в Доме Табличек учитель говорил про редкие годы, когда зимою переливчатая пелена ненадолго расступается, приоткрывая однотонную высь и два глаза Уту сливаются в единое пепелящее око…

Надо же, как неудачно оказаться зимой, под палящим оком и в заброшенном городе! Как же попасть домой? Отчего так? Может быть, тогда, в странной комнате он нажал неправильный квадратик? На последних командах он клевал носом, хотя Узкий настаивал, что очень важно делать точно, как он велит… Или так и надо? Чтобы не сразу из коробки вернуть домой, а через мертвый город?

Магану не успел подумать над хлынувшим ливнем вопросов – он заметил почти прямо перед собой неровный куб, торчащий из песка. Чуть меньше, чем седьмой ярус на самых маленьких окраинных башнях. Мальчик сделал несколько шагов к диковинному ярусу. Оказалось, что куб сложен не из камней, а… из разломанных деревьев!

«Неудивительно, что у них исчезли все сады», – с неодобрением подумал Магану. Чувствовалось, что внутри куба есть люди. Он подошел и осторожно дотронулся до стены из мертвых деревьев. Стена не пропускала сквозь себя. Поразмыслив, Магану обошел здание и встал с другой стороны, в тени, где не было так жарко.

И тут короткая стенка отошла, как двери в тюрьме землян. Магану отпрянул, споткнулся и рухнул попой в горячий песок. За стенкой открылась темная комната, из которой выглянул мохнатый здоровяк в серый тряпках. Волосы у него росли даже внизу головы, совсем как у дваров на картинках Дома Молчания…

«Да это же двары!» – догадался Магану и внутри стало веселее. Он неуклюже поднялся. Все же лучше, чем эти бешеные тюремщики. Двары свои. Они доставят его домой, к отцу и маме…

– Заходи, – позвал плечистый двар. – Отец ждет тебя.

Сердце застучало сильнее. Неужели папа здесь? Он прилетел сюда, за ним! Неужели…