Зигзаг неудачи

Лежать на паласе, опираясь на локти, было неудобно. Хотя и прохладнее, чем в кровати. Рассвет еще не набрал полную силу. Над морем разгоралась утренняя заря, но солнце четко выдерживало расписание. Я встала, подошла к окну и настежь распахнула обе створки. Наверное, на ночь их закрыла дочь, боялась залетных мышей. Приятная прохлада с готовностью ворвалась в комнату, взметнув вверх легкие занавески и заставив меня окончательно проснуться. Аленка дрыгнула во сне ногой и, пробормотав что-то об открытом иллюминаторе самолета, потянула на себя одеяло. Я снова отвернулась к окну. Втянув носом смешанные запахи моря, умытого росой сада и неподдающегося объяснению истинно южного аромата роз, почувствовала себя вполне выспавшейся и счастливой. Наедине с ранним утром! Без посторонней суеты и гомона!

«В тишине ловила я рассветы из морской неласковой воды…» – вспомнилось мне, и вмиг возникло желание спуститься к морю. На цыпочках прошлась по комнате, собрала необходимые вещи. Невольно торопилась, боясь, что проснется дочь. Хотелось побыть одной. Форменный эгоизм!

Это желание пропало мгновенно и бесповоротно, как только я, осторожно прикрыв за собой дверь, непонятно зачем взглянула вначале в одну сторону коридора, освещенную светом бра, а затем в другую, не жилую. Зачем, спрашивается? Не улицу же, в конце концов, переходила. Справа было свободно, а вот слева… Слева у двери закрытой угловой комнаты кто-то спал с поджатыми к подбородку ногами. В этой части коридора было достаточно темно, чтобы можно было угадать спящего по очертанию. Но я почему-то сразу решила, что это Маэстро. Испугался ночью одиночества и перебрался поближе к нам – на второй этаж. Зря он вчера, на ночь глядя, плохо отзывался о покойной тетке.

Наверное, я все еще чувствовала себя наедине с ранним утром. Иначе как можно объяснить мое поведение? Вместо того чтобы сыграть своим неповторимым сопрано всем подъем, я, теряя по дороге старательно собранные шмотки, все также на цыпочках отправилась к неподвижному телу. Да ладно бы из любопытства! Нет! Хотела предложить более удобное место для отдыха – в комнате сына. Включив настенные светильники, я сразу опознала Яшин шлепанец. Он лежал отдельно от хозяина подошвой вверх. Второй оказался предан хозяину и ногу не покинул. Яша спал на боку, без подушки и одеяла. Едва ли ему было холодно в теплом велюровом халате цвета спелой вишни. Голова Маэстро покоилась на вытянутой левой руке и прикрывалась правой. Широкие обшлага халата были задраны. У самой стены застыл разбитый фонарик. Вот именно он-то и навел меня, наконец, на умную мысль – завизжать как можно громче. Зачем нормальному человеку, явившемуся на второй этаж с ночевкой, метать фонарики в стену?

Увы, наши желания не всегда совпадают с нашими возможностями. А мои возможности по части воплей крайне ограничены. Предел – со страху – вытаращить глаза, безвольно открыть рот и пискнуть. Надо сказать, свои возможности я сразу и реализовала, закачавшись, как береза на ветру. Нога Маэстро в тапке слабо дрогнула. Возможно, хорошо развитый слух музыканта непроизвольно улавливал все звуки. Особенно фальшивые. Они его просто коробили. Не иначе как поэтому он застонал. В другой тональности.

Я опустилась на коленки, подползла ближе к Маэстро, уговаривая себя, что музыкально одаренным покойникам глубоко наплевать на фальшь в писках окружающих. Но на всякий случай тихонько поинтересовалась, жив ли он.

– Не зна-а-аю, – жалобно раздалось из-под правой руки. – Помоги сесть… Кажется, мне проломили голову…

– Сейчас, сейчас, – засуетилась я, пытаясь оторвать Яшину руку от головы. – Да ты не бойся, это мне надо бояться, я же не врач и не убийца. Кровавые раны не мое хобби, могу и в обморок грохнуться. Та-а-к, крови на пальцах нет.

– Как нет?! – возмутился Маэстро и сразу ослабил сопротивление. – А что есть?

– Фингал! Ничего себе! – искренне удивилась я, ощупывая границы здоровенной шишки на Яшиной макушке. – Ты что, пытался головой дверь проломить?

Яша довольно резво сел. Без моей помощи. И тут же ткнулся мне в колени. Я сразу и не поняла, что он потерял сознание. Пытаясь отпихнуть его от себя, успела прочитать ему короткую лекцию о хамском поведении. А убедившись в отсутствии результативности, ухитрилась отвесить весомую оплеуху. После нее он сразу очухался. Замычал, схватился руками за голову, осторожно оторвался от моих коленок и пожаловался на головокружение.

– Сотрясение мозга! – ахнула я и, вскочив, опять уложила Яшу на пол. – Ты тут поваляйся немного, отдохни, а я сейчас… Я за помощью…

– Не уходи! – взвыл он и, понизив голос, лихорадочно прошептал: – ОНО, наверное, еще тут…

– Кто? – чувствуя, как по телу побежали мурашки, совсем тихо спросила я. Яша выразительно повел глазами в сторону закрытой двери и сморщился от боли. Я непроизвольно сморщилась следом. – Это… ОНО тебя…? – докончила фразу жестом, от которого он сморщился еще больше. Мне опять пришлось проявить солидарность, мимоходом пожалев, что не разбудила Наташку.