Зяблик

– Любить. Никогда не думала, что это может быть настолько приятно. – Она мелодично рассмеялась. – Представляешь, какие у меня появились легкомысленные суждения! Это все ты виноват!

Дмитрий тоже рассмеялся. Но вдруг он стал серьезным:

– Давно хотел тебя спросить об одном…

Юля посмотрела на него, жмурясь от солнца:

– О чем?

– Я почему-то был уверен, что в тот день, когда ты очнулась, ты не захочешь меня видеть. Я столько тогда вариантов перебрал у себя в голове, что мне нужно было бы сделать, чтобы ты меня простила. А ты просто взяла и сразу позвала меня. Почему ты так поступила?

– Ты знаешь, я давно поняла, что на одни и те же события мужчины и женщины реагируют очень по-разному. Я с этим явлением часто сталкивалась еще на своей работе. Мужчины порывисты. Особенно в критические моменты жизни. А мы по своей природе менее категоричны, не столь вспыльчивы и более склонны к размышлениям. Я просто попробовала поставить себя на твое место и тогда сразу поняла, каково тебе было узнать все это вот так сразу. Я должна была быть дурой, чтобы после этого не понять мотивов твоих действий. А когда я увидела твою реакцию на следующее утро, то, пожалуй, впервые осознала, что ты, видимо, действительно меня любишь.

– Не знаю, привыкну я когда-нибудь или нет, – он встал и подошел к Юле, – никак не перестану тебе удивляться!

Дмитрий погладил ее по волосам.

– А я – тебе. И тому, что ты для меня делаешь.

– Юля, ничего необычного я не делаю…

– Делаешь. Я всегда мечтала петь, но, признаюсь, очень боялась. Прямо до дрожи в коленках. Не знаю почему. А сейчас не боюсь. Может, это просто ты вселил в меня уверенность?

– Каждый, кто тебя слышал, считает, что ты должна петь.

– Ты, правда, думаешь, что из этого что-то выйдет?

– Уверен в этом. Костя поможет. Он раньше плотно занимался музыкой. Потом все бросил. Но у него осталось много знакомых. Главное, найти для тебя автора.

– Может быть, я и сама что-нибудь напишу. Я всегда хотела, но никогда не пробовала.

– Ну вот видишь, а ты еще сомневаешься! Талантливый человек талантлив во всем. – Он поцеловал ее. – А я вот в тебе не сомневаюсь.

– Спасибо, Дима!

Он улыбнулся. Вдруг Юля спросила с ноткой лукавства в голосе:

– А ты не боишься меня отпускать в такое опасное плавание? Вдруг, если все получится, успех меня развратит, и я тебя брошу?

– Эх, Зяблик, чувствую, разобьешь ты мне сердце, потом не склею, – протянул Дмитрий деланно строго. – А если серьезно, то я буду только рад твоему успеху. Ты его заслуживаешь. Тебя нельзя держать в клетке, ты должна жить на воле.

Вдруг Юля резко обернулась и посмотрела на птичку:

– Дима, а и правда! Давай выпустим нашего зяблика! Мне хочется, чтобы он тоже жил на воле.

Дмитрий улыбнулся и легонько подтолкнул Юлю к клетке. Она открыла дверцу. Птичка несколько раз подпрыгнула, приблизилась к дверце, останавливаясь и наклоняя головку на бок, посмотрела на людей. Еще один прыжок – и она на земле. Замерла, потом прыгнула к их ногам. Еще мгновение – и она уже вспорхнула на бордюр беседки. Еще один взгляд на людей, нежный прощальный перелив. И вот, птица улетела по направлению к солнцу.

– Мне больше не нужны никакие птицы, – сказал Дмитрий, обнимая Юлю, – у меня теперь есть своя, персональная.

Перед ним были глаза его женщины, подсвеченные изнутри ярким августовским солнцем, почти такие же бирюзовые, как и у него самого.

*

Они в лицо мне все смеялись,

И слух ходил, что я больна…

Когда секунды растворялись,

Мне молвили: ты не вольна

Обставить рок, ты невезуча,

Такая, знать, твоя судьба…

Но за мечту, сознанье муча,

Все дни велась во мне борьба.

Я верила, и я мечтала,

Что ты войдешь однажды в дверь.

Я каждый миг тебя искала

И ты со мною здесь теперь.

Скорби́, суровый наблюдатель!

Моя мне вера шанс дала!

Пусть на твой взгляд я – лишь мечтатель,

Не зря я все ж свой путь прошла.

*

Тебе всегда все говорили,

Что надо жить без глупых грез.

Держать синицу, резать крылья,

Ведь не летать тебе всерьез.

Но ты не верил их советам,

Ты знал, что твой удел иной:

Назло рассудочным заветам

Все ждал ты встречи роковой.

Она пришла и озарила

Своим свеченьем жизни фон.

Ты знал всегда, она – Далила,

И только ты ее Самсон.

Ты не был просто лишь мечтатель,

Томимый бредом каждый день,