Так вот этот самый главный менеджер Хью Оразко (я тогда ещё не знал, что внутри конторы русскоязычные работники зовут его не иначе как «Пидоразко»), задал мне пронзительный вопрос: «What do you know about securities?»
А я чего знал про секьюритиз в девяносто третьем году? Да ничего я не знал и сейчас ничего знать не хочу.
Однако же, жрать-то хотелось. Я незадолго до того нехуёво наварился на строительстве унитазной фабрики в Джамбульской области на деньги чеченских магнатов — долларов, кажется, на двести, но они куда-то стремительно исчезли, так что к моменту собеседования я ничего не жрал уже дня два.
И тогда в приступе вдохновения рассказал я ему про давилонскую баржу из третьего тома Николая Носова. Ну и был мгновенно принят на работу. Занял под это дело у кого-то тысячу тенге и купил десяток яиц и бутылку водки.
Узнал потом множество ненужных английских слов: брокадилаз, андерайтинг, деривативз, фьючерз.
А потом однажды солнечным осенним днём, уволившись навсегда из другой уже конторы, прайс, кажется, вотерхаус она называлась, выкинул в мусорный бак ошейник и с облегчением забыл про всё то, что эти слова могли бы означать.
Собако-степан повзрослело однако: гавкает только по делу, соседу-серёге, когда при исполнении, рвёт штанину, хотя он-то его и кормит, когда меня тут иногда нету.
Вообще-то говоря, деревенская цепная собака — это, пожалуй, лучшая порода, выведенная нашим глупым человечеством: Степан легко спит в снегу и жрёт всё, что дадут. Сейчас вот облиняет и станет ему прохладнее. В автономном режиме он живёт месяц минимум, больше я не пробовал, но, правда всех до единого в деревне за это время успевает заебать.
Срёт вот только очень много.
Очень ещё прилипчивая особенность местного языка: замена суффикса у слов с — ка: бумажина, бутылина, верёвина, морковина.
Но в отношении самогонки это правило почему-то не действует.
Специально для блюстителей природы: это всё сухостой. За каждое живое дерево — штраф три тысячи. Если поймают конечно. А поймают, если нужно, легко: все про всех всё знают.
А с чего всё началось?
Сначала какого-то австрийского дедушку усадили в кутузку за то, что он посмел сомневаться в Холокосте.
Потом одного американского профессора разжаловали в студенты за чудовищное высказывание о том, что белые, возможно, чем-то отличаются от негров.
Потом, не помню, не то армяне, не то турки стали требовать наказания для тех, кто не то отрицает, не то признаёт геноцид армянского народа в начале прошлого века.
Теперь на Украине, то есть, конечно, в Украине уже готовится законопроект об уголовном преследовании тех, кто сомневается в факте отравления г-на Ющенко.
По всей видимости, следует вскоре ожидать внесения в совбез ООН алжирского требования о преследовании тех, кто утверждает, что у алжирского бея под носом шишка.
Я же так думаю, что жестоко караться должно вообще любое преследование кого-бы-то ни было за сомнения, отрицание и вообще невосторженный образ мыслей по абсолютно любому поводу, будь то существование Господа Бога, теория дарвинизма, марксистско-ленинская философия или же наука хиромантия.