На дессерт рыбу щуку по сложившейся уже традиции запили жидкостью из белой и пластмассовой десятилитровой канистры с фломастерной надписью на боку «СМЭ» (спирт медицинский этиловый, если кому неизвестна эта аббревиатура). Эту канистру подарила писателю Новикову какая-то почитательница его литературного таланта и одновременно прозектор. Во всём нашем багаже это был самый драгоценный предмет. Время от времени даже возникали кратковременные паники: «СМЭ! СМЭ забыли!!» Да не забыли — вот оно под жопой лежит — хуй его где забудешь. Само выползет и догонит. Оно ведь даже и в воде не тонет. Горит, кстати, хорошо — я один раз, когда меня никто не видел, разводил при его помощи костёр: лучше, чем бензин. Загорается споро и шибко, но без фанатизма — то есть брови им не сожжёшь.
И на самом деле это действительно волшебная жидкость, присланная нам с Той Стороны — не чета новомодным и бессмысленным водкам. Уже на четвёртый или пятый день я умел её разводить озёрной водой в разных соотношениях и изготавливать всякие целебные смеси: Напиток Для Утреннего Подвига, Напиток Для Вечернего Отдохновения, Напиток Чтобы Попиздеть о Возвышенном, Напиток чтобы дойти вон дотуда, и так далее.
Да сложно вообще придумать что-нибудь такое, чего нельзя было бы изготовить из жидкости, предназначенной для нужд городского морга. Мёртвая вода — самая что ни на есть настоящая, хули там.
Ну вот опять получается длинно — до Рыбы брести ещё и брести. Ладно, потом как-нибудь.
Вдумчиво наблюдал работу стиральной машины. Она целый час чем-то там внутри себя булькала, переливала жидкости из одного места в другое, шуршала, вздыхала, снова булькала. И всё это для того, чтобы в самом-самом конце на несколько секунд вообразить себя боевым истребителем, выбить головой окно и улететь к звёздам.
Но увы! — злые люди всё заранее предусмотрели и установили ей пропеллер в противоположную сторону да ещё и приковали шлангами к вонючей канализации.
Мне вот когда я читаю что-нибудь в интернете, всё чаще приходит в голову позабытое почти слово «камлание».
Собственно, в самом по себе камлании ничего дурного нет: ну покамлал человек, побил в бубен или накамлал чего-то там с трибуны или в телевизионном диспуте, а потом пошёл домой к деткам, принёс им гостинца, детки рады, пляшут — Новый Год тем более скоро.
Дурное в камлании — это те люди, которые его слушают. Камлание ведь само по себе идеально бессмысленно, ну как эни-бени-ряба — исковерканные слова каких-то доисторических языков. Но внимательный слушатель обязательно найдёт в этих звуках что-нибудь для себя лично обидное. Так мы, слушая в восьмом классе песню ансамбля крафтверк, ясно различали слова «йа твой слюга, йа твой работыник» и от этого ненавидели фашистов ещё больше.
А чего может разобрать в бессмысленном наборе звуков человек с высшим гуманитарным образованием, знакомый с основами латыни, древнегреческого и арамейского — это даже страшно себе представить.
Ах, какой бы прекрасный это был подарок для всех свободолюбивых народов, если бы в ночь перед Рождеством одновременно умерли в своих кроватях Фидель Кастро, Ким Чен Ир, Муамар Каддафи и Алесандр Григорьевич Лукашенко! А президент Путин выступил бы по телевизору с обращением про то, что с нынешней минуты назначает вместо себя Михаила Борисовича Ходорковского и попросил бы у всех прощения за свои злодейства. И сам Михаил Борисович, свежевыбритый, в новой сорочке, помахал бы с экрана одуревшим от счастья телезрителям.
Народы высыпали бы на улицы и плясали бы там, и в небо били бы салюты, и всё это под песню «лет ит сноу, лет ит сноу, лет ит сноу» из кинофильма про крепкий орешек.
А в тени рождественской ёлки стояли бы слабо светящиеся Оби ван кеноби, помолодевший Дарт Вейдер и сын, мастер Йода и одобрительно бы кивали: наконец-то и в этой далёкой-предалёкой галактике много-много лет тому спустя тоже наступила Свобода.
А потом они растворились бы в праздничной темноте, и так никогда никому бы и не рассказали о том, куда же в конце концов просрали свою собственную галактику.
Давно известен такой психологический факт (кстати сказать, внятной разницы между психологией и психиатрией мне никто до сих пор так и не объяснил), что если любому произвольному человеку дать незнакомый фотографический аппарат, он первым делом фотографирует им своё рабочее место, примерно как кот фотографировал бы помеченные им углы.
Я не являюсь исключением, я такой же как все.
А вот скажите, уважаемые настоящие художники, как принято поступать с авторскими копиями? В смысле на продажу, извините за такой вопрос.
Вот я нарисовал картинку и кто-то у меня её купил. А потом приходит другой человек (тоже хороший) и говорит: «Я тоже хочу такую картинку!». Мне не жалко ему нарисовать, но ведь я её уже вроде бы продал. Я-то ему нарисую другую, почти точно такую же, но тот, первый, обидится — он-то думал, что у него одного будет такая картинка.
Как в таких случаях поступают?