ЖЖ Дмитрия Горчева (2005–2006)

— ЖИТЬ просто — очень сложно. Потому что простые вещи — самые сложные. Попробуйте объяснить слепому, что такое зеленый цвет. Можно объяснить, как работает радио, а цвет — невозможно. Расскажу один случай. Когда я только переехал в деревню, то был весь из себя эколог, бегал защищать деревья, которые местные крестьяне валят, чтобы печь топить. Сейчас у меня это прошло, потому что я там уже 11 лет живу. Сам, бывает, в лес хожу за дровами. А тогда мой сосед нанял деревенских ребят, чтобы они 500 молоденьких елочек срубили, очистили и заборчик из них ему сделали. Я в бешенстве, сердце колотится. Думаю: «Пойду к тем, кто валил, — к рабочим. Они поймут, это же их лес». Как раз у магазина встретились. Уже вечер, поэтому все, как вы понимаете, в таком радужном состоянии. «Ребята, ну как же так?» — начал было я. Но они как поперли на меня: «Ты чего, козел!» «Ну, — думаю, — сейчас побьют». Но обошлось. Возвращаюсь домой, ночь не сплю, ворочаюсь. Утром побежал в церковь у батюшки совета спрашивать. Рассказал ему все в полной уверенности, что я такой правильный, защитник леса. Думал, он вместе со мной будет возмущаться. А он мне сказал простые слова: «Безумного не вразумляй». Вот что такое простота.

25 октября 2005 (ljr) — Проза

Ну и хуя? — спросил Колодежанский и замолчал. Наталия хлопнула входной дверью и капризно посмотрела в окно. Из прихожей пахло ватными штанами.

Завыло. Колодежанский равнодушно разбил об стол мокрое лицо Товстолуженского. Неожиданно включили электричество. Пименов выковыривал глаз у Базыкина. «Бля-аааа-ть! — закричал с пола Товстолуженский. — Бля-аааа-ди!» Колодежанский спал и двигал во рту желваками. «Пиздец!» — сказал Трухтанов и ничего не сделал.

И все замолчали: Дубров и Шайдов, Мехле и Федулов, Мартьянов и Сибгатуллин, Тангиев и Лабуш, Абфелько и Гасевский. И ничего не происходило, потому что всё уже давным-давно кончилось.

26 октября 2005 (ljr) — Валентин и Валентина (рассказ)

Над кремлёвскими курантами вспыхнула полночь. Редкие звёзды сбивали с ног одиноких прохожих. Голубые ели на Красной площади стояли рядом друг с другом. Кремлёвский нетопырь злобно спал под чужим диваном.

«Кто я?» — спросил Ленин и понял, что у него нет языка. Ночной сторож ничего не ответил и убежал, высоко поднимая ноги в подшитых валенках, чтобы не замарать об говно подошвы.

Валентина шла на первое свидание. Подмышки её шуршали о болонию. Недоеная её грудь громко трепетала — Валентина была девушка.

Инженер Валентин поджидал её за углом Васильевского спуска с неприлично раздвинутой логарифмической линейкой. Ударившись об инженера мягкой грудью, Валентина приветливо распахнула плащ. Под плащом на ней было всё, что нужно для инженера.

Инженер смущённо посинел и упал на асфальт. Из его рта хлынул утренний компот.

После этого Валентина зачастила в его коммунальную комнату. Инженер Валентин мечтал построить в своей комнате паровоз из одних гвоздей и выехать на нём в первомай. Но мечта его не могла осуществиться из-за узости дверных проёмов и лестничной площадки. Валентин и Валентина часто читали друг другу художественные книги и готовились к будущей жизни, ведь Валентина была девушка.

Они поженились через два года при камвольном комбинате. Инженера спасти не удалось: он умер на руках у Валентины прямо на ступенях загса. Детей у них никогда не было.

Валентина заступила мастером на производство. На производстве она часто пела высоким девичьим голосом песнь о своей судьбе. Её ценили и не выпускали на пенсию, пока она не умерла.

После смерти у Валентины остались небольшие сбережения на сберкнижке и маленькая комната в Марьиной Роще, которая названа так в честь любви Валентина и Валентины.

Иногда в роще в память о них поют соловьи. А иногда не поют, но это уже никого не касается.

27 октября 2005 (ljr)

жж-юзер массолит сообщает[5].