Жуть ночная (СИ)

- Неплохо выглядишь, - сказал он вместо приветствия и я мысленно с ним согласилась. Выглядела я прекрасно и знала это.

Если женщина сидит дома, то волей или неволей, от недостатка движения, она начинает полнеть. Четыре месяца работы на ногах согнали с меня по меньшей мере половину накопившегося сальца. Костюм, пусть и поношенный, сидел как влитой. Я всё-таки швея. Блузка, туфли и колготки были абсолютно новыми, а сумочку я так вообще купила в магазине вчера. Но главным моим украшением стали дети. Дочка в новеньком, ярком платье с плиссированной юбкой просто млела от сознания, что её обновка "кружится" - юбка при вращении вздувалась колоколом, погружая малышку в нирвану блаженства. Девочка даже не замечала насколько затмил её брат: в форменном костюмчике, в парадной, белой рубашке он выглядел как "мальчик с картинки". Впечатление подчёркивала свежая, фасонная стрижка, обошедшаяся мне в пятьсот рублей. Особую гордость первоклашки представлял ранец: чёрный, с блестящими картинками. Он сам выбрал его на школьном базаре и гордился своим выбором.

Меня даже не расстроило то, что дети тут же повисли на отце: как никак они не видели его почти пять месяцев. Соскучились. Я не ревновала: знала, что праздник долгим не бывает.

- Шикуете? - процедил он сквозь зубы созерцая салаты и нарезки. Я конечно не стала объяснять, что на прошлой неделе у нас банкет следовал за банкетом и урожай "гарбича" оказался как никогда обильным. Зачем? Лишь плечами пожала:

- Праздник же.

- Да, праздник, - согласился он и уточнил, кивая на витрину. - Чем угощать будешь?

- Чаем, - отлить из заветных бутылочек хотя бы каплю, было для меня всё равно, что для завзятого филателиста, наклеить одну из любимых марок на почтовый конверт.

- Ну, дочь, ну, жалко тебе что ли?

Но даже папина подколка не могла пересилить мою фанатичную скупость:

- Жалко, - призналась я честно.

- Даже для меня?

- Так тебе, пап, нельзя, - увильнула я, стараясь не замечать обиженно надутые губы "бывшего". Хотя почему "не замечать"? Губа - толще, брюхо ...

- Садитесь же за стол!

- Пап, пап, - сын потянул отца за рукав, - попробуй салат. В нём креветки настоящие...

Нарезка, сыр, два салата - моя добыча, горячая картошечка с курицей - мамино блюдо, чай, торт и шоколад в вазочке - куплены мной в магазине. Детский праздник удался. А Бывший ... так это его проблемы. Настоящий мужик в гости со своей бутылкой ходит.

Дети висли на отце, а я ... словно глаза мои открылись, с горечью наблюдала игру чувств на лице некогда любимого человека, ясно сознавая, что раньше, чем через полгода дети отца не увидят. Вот если бы я вздумала запрещать ...

Уже в коридоре, на прощание, он опять попытался выказать своё недовольство:

- Ты, как вижу, не слишком мне рада ...

- И что с того? - парировала я его укол. - Ты ведь не ко мне пришёл. К детям.

- Пап, приходи, тут здорово!

- Пап, приходи, - поддержала брата младшая.

- Видишь? Они очень рады.

Его передёрнуло.

- Шикарно живёте на мои денежки! - буркнул он на прощанье и хлопнул входной дверью. Провожать его во двор в мои планы не входило. Вздохнув с облегчением, я защёлкнула замок, обернулась, нос к носу столкнувшись с соседкой по квартире. Её взгляд буквально прожёг меня насквозь.

Глава 3. Соседка.

Взгляд соседки буквально прожёг...

Кстати, соседка. Бабуся лет не знаю скольки. Крупная, мясистая, одетая в заношенный, местами заплатанный серо-буро-малиновый халат, в толстых, вязаных носках с галошами, заменявшими ей тапочки, с редкими, седыми патлами, всегда скрытыми под старомодным, цветастым платком, заношенным не меньше халата...

По мнению всего дома, бабуся была конкретно "ку-ку", но тихая. Глас народа оказался справедлив по обоим пунктам. Особенно насчёт: "тихая". С утра до вечера её не было ни видно, ни слышно. На кухню она выползала лишь в сумерках, шла в магазин, готовила ужин и опять ныряла в свою нору. Золото, а не соседка, если бы не взгляд, встретившись с которым любой начинал усиленно продумывать достойные и недостойные пути отступления. Куда угодно. Лишь бы подальше от её пронзительных глаз, чернота зрачка которых ничем не отделялась от антрацитово-чёрной радужки.

В общем, я поспешно растянула губы в резиновой улыбке, бросила коротко: "Здравствуйте" - и слиняла в комнату допраздновывать, не переставая ощущать зябкое подёргивание кожи на спине и затылке.