Журнал «Вокруг Света» №02 за 1960 год

Пользуясь последними мартовскими холодами, строители отвоевали у зимней, уступчивой реки кусок ледяного поля. Они метр за метром выморозили в реке углубление и теперь ставят из толстых бревен ряжевую перемычку, которая отгородит котлован от весенних буйных вод. Но паводок близок, приходится спешить. Если не успеют к ледоходу укрепить перемычку, пропадут результаты годового труда.

Каждое утро прорабы пишут на грифельной доске, установленной у конторки, фамилии и проценты, и неизменно на первом месте оказывается комсомольско-молодежная бригада плотников, где бригадиром Виктор Сысоев.

Если Мамакан — школа, как говорит Анфимов, то Сысоеи может числиться в ней преподавателем, хотя он только собирается сдавать экзамен на аттестат зрелости. Сысоев — строитель с опытом, он провел несколько лет на Иркутской ГЭС, плотничал, монтажничал, арматурил. Таких, как он, здесь несколько десятков человек. Гвардия Мамакана.

...Сысоев вытирает рукавом телогрейки лоб и хряско втыкает топор в желтое смолистое бревно.

— Да что у нас сейчас особого в работе? Ничего, — отвечает он на мой вопрос, — рубим ряжи — и только. Ну, бывает, ночку не поспишь. Сутки у нас год кормят, у плотников. Ну, готовятся мои ребята в бетонщики, учатся маленько на курсах. Придет время — сменим топор на скребок... Вы лучше на перекрытие приезжайте. Вот уж будет работа!

До перекрытия еще далеко, но бригадир, увлекшись, объясняет мне, где «загородят» реку и как, по его мнению, будет вести себя Мамакан. У этого сибиряка открытое, улыбчивое лицо, густые брови вразлет и большие черные глаза — глаза мечтателя.

1959, осень

1

Мамакан. уже не тот, каким был полтора года назад. Поселок разросся; те улицы, которые раньше были обозначены колышками, застроились домами. В поселке появилась просторная школа — коллектив рабочих «поднимал» ее методом народной стройки. Это школа, где все сделано руками учеников. Появился вечерний техникум — о нем говорил в прошлом году парторг. Выстроен и клуб.

В железобетонной плотине, отгороженной от река земляной перемычкой, зияют темные донные отверстия, а Мамакан, прижатый плотиной к правому берегу, несется узкой и бешеной струей. Над каньоном, вцепившись в берега стальными опорами, поднялся кабель-кран. Опоры соединены четырехсотметровыми тросами, и по этим стальным нитям бегает тележка с грузовым крюком. Кран господствует над всем строительством. Он подхватывает с подъездных путей многотонные бункера, заполненные бетонным раствором, и опускает их там, куда не могут добраться машины. Всем этим сложнейшим устройством командует машинист — он находится на самой вершине главной башни крана. Машинист едва заметными движениями рычажков подает бетонный раствор на участки — и стена растет. С высоты ста метров человек как бы лепит плотину.

2

До перекрытия оставались считанные дни, когда на кране произошла авария. Ослабли несущие тросы, ролики тележки соскочили с них. Тележка врезалась в рейтер — металлический косоугольник, поддерживающий тросы. Это было равносильно тому, как если бы перед атакой сорвалась артиллерийская подготовка. Авария означала отсрочку перекрытия, и, может быть, отсрочку длительную.

В управлении состоялось экстренное совещание. Решили вызвать вертолет из Бодайбо и сбросить на тележку «десант» из монтажников. Но никто из специалистов не был полностью уверен в успехе «воздушной операции».

Утром по стройке разнеслась весть: машинист крана Марат Яковлев хочет добраться до тележки по тросам. А от ближайшей башни до места аварии двести метров. И сто метров от тросов до земли.

Марата многие знали. Этот парень был лучшим на монтаже крана, о нем писали в многотиражке. Но одно дело обычный монтаж, а другое...

Стройка смотрела, как машинист, обхватив скользкий, пропитанный смазкой трос руками и ногами, полз, толкая перед собой доску с инструментами. За полчаса Марат преодолел сорок метров, отделяющих башню от первого рейтера. А тележка — за пятым. Переставил монтажные ремни — и еще сорок метров. Движения все более медлительны. Алексей Адамов, приятель Марата, уже надел брезентовые рукавицы. Готовился ползти на помощь.

Марат перебрасывал ремни через третий рейтер. Пополз. Еще сорок метров. И еще...

Снизу, не отрывая глаз, следили за смельчаком бетонщики. Один из строителей раздобыл где-то старенький «цейс» и приник к окулярам бинокля. Он видел, как машинист взял зачем-то жестяную банку со смазкой, хранившуюся в тележке.

— Гляди-ка, Яковлев солидол из банки ест!

Никто не улыбнулся в ответ — еще не отлегло от сердца.

Но вот Марат взмахивает кепкой, и тележка трогается к башне, легко отсчитывая метры. Строители не расходятся, ждут, когда лифт спустит машиниста на землю. Спускается. Лицо Марата — в густых следах смазки.

— Ты что, впрямь солидол ел?

Марат улыбается.

— Там, в банке, дождя скопилось маленько. Уж больно пить захотел.

По толпе прокатывается запоздалый смех.

3

Поселок опустел. На улицах — ни души. Все ушли к котловану. Поселок отмечает свой праздник. Перекрытие.