Журнал Q 05 2010

     Порадовал своих читателей и Юрий Поляков. Его "Гипсовый трубач" и "Грибной царь" продолжили слегка ироничное, но добродушно-внимательное исследование нашей темноватой действительности. Поляков по натуре добродушен, хотя сама жизнь всё время и загоняет его в самое пекло, по-настоящему обозлиться он не может. Тем более, я был поражён налётом на поляковскую дачу и демонстративным жутким избиением его прелестной жены Наташи... Какие жуткие нравы нашего времени. Напоминающие не добродушно-ироничную прозу Полякова, а мамлеевских "Шатунов" или же прохановских гиен и шакалов из "Виртуоза" и других босхианских его романов. Может быть, после этого жуткого случая и проза Юрия Полякова изменится, станет злее и беспощаднее?

     Все заметные книги, так или этак, об истории нашего времени, или о предыстории, повлекшей за собой нынешнюю историю. Писателям надоело отстраняться, абстрагироваться от времени, надоело играть в игры. Ушли они и от дальней истории, фантазий и утопий. Да и серия ЖЗЛ уже не вызывает такого литературного интереса, вряд ли Прилепину за его книгу о Леонове светит какая-нибудь премия, как было с книгами Быкова о Пастернаке и Сараскиной о Солженицыне. Пробудился интерес собственно к литературе, а в самой литературе пробудился интерес к реальной жизни.

     Может быть, в этом залог, будем надеяться, будущего взлёта русской литературы?

ПОЭЗИЯ:

***

Кто в сорок лет - не пессимист,

А в пятьдесят - не мизантроп,

Тот сердцем, может быть, и чист,

Но идиотом ляжет в гроб.

***

Что сказать о жизни? Что оказалась длинной

Много водки в ней было и мало кваса,

Но пока мне рот не забили глиной

Из него раздаваться будет лишь: "Жиды! Пидарасы!"

***

Выпил чаю. Чаю «Липтон».

Закачались фонари.

Дорогой диспетчер лифта,

Ты со мной поговори.

Прояви ко мне вниманье

И заботу прояви.

А не то одни страданья

И печали от любви.

От любви моей несчастной,

К самому себе любви.

Дар случайный, дар напрасный,

Хоть милицию зови.

***

Где-то возле «Сокола»

Ходят по аллеечке

Девочки Набокова,

С персиками девочки.

Кофточки сиреневы,

Стринги с мокасинами.

Девушки Тургенева

Ходят с апельсинами.

А ночами синими

Как-то одинаковы

С вот такими с дынями

Женщины Бальзаковы.

Годы не наладили

Радости финансовы.

И вокруг с оладьями

Сплошь старухи Хармсовы.

***

Я всегда ухожу от ссоры.

Если только можно уйти.

Я люблю свой маленький город,

Хоть его не спасти.

Я всегда пытаюсь манкировать

И стараюсь не дать ответ.

Я иду по улице Кирова,

Хоть её уже нет.

Я всегда говорю нечётко

И стараюсь быть ни при чём.

Лучше быть адвокатом чёрта,

Чем его палачом.

***

Начали лопаться Почки.

Зашлись соловьи.

Сунула в шлёпанцы

Стройные ножки свои.

Так занавесочку

Тихо с окна отвела,

Будто бы весточку

Ждёт, бесконечно мила.

Ясеней сборище

В ветках качает звезду.

И никого ещё

Нет на скамейке в саду.

СТАРАЯ ШАРМАНКА

Небо нас совсем свело с ума:

То огнем, то снегом нас слепило,

И, ощерясь, зверем отступила

За апрель упрямая зима.

Чуть на миг сомлеет в забытьи -

Уж опять на брови шлем надвинут,

И под наст ушедшие ручьи,

Не допев, умолкнут и застынут.

Но забыто прошлое давно,

Шумен сад, а камень бел и гулок,

И глядит раскрытое окно,

Как трава одела закоулок.

Лишь шарманку старую знобит,

И она в закатном мленьи мая

Все никак не смелет злых обид,

Цепкий вал кружа и нажимая.

И никак, цепляясь, не поймет

Этот вал, что ни к чему работа,

Что обида старости растет

На шипах от муки поворота.

Но когда б и понял старый вал,

Что такая им с шарманкой участь,

Разве б петь, кружась, он перестал

Оттого, что петь нельзя, не мучась?..

ЧЕТВЕРТАЯ ПАЛАТА

Девочке в сером халате,

Аньке из детского дома,

В женской четвертой палате

Каждая малость знакома -

Кружка и запах лекарства,

Няньки дежурной указки

И тридевятое царство -

Пятна и трещины в краске.

Будто синица из клетки,

Глянет из-под одеяла:

Не просыпались соседки,

Утро еще не настало?

Востренький нос, восковые

Пальцы, льняная косица.

Мимо проходят живые.

- Что тебе, Анька?

- Не спится.

Ангел больничный за шторой

Светит одеждой туманной.

- Я за больной.

- За которой?

- Я за детдомовской Анной.

***

Ну как тебе на ветке?"-

Спросила птица в клетке.

"На ветке - как и в клетке,

Только прутья редки.

***

Ездил в Вышний Волочок,

Заводной купил волчок.

Дома лёжа на полу

Я кручу свою юлу.

Раньше жил один я воя,

А теперь мы воем двое.

СОРОКОНОЖКИ

У сороконожки

Народились крошки.

Что за восхищенье,

Радость без конца!

Дети эти - прямо

Вылитая мама:

То же выраженье

Милого лица.

И стоит пригожий

Дом сороконожий,

Сушатся пеленки,

Жарится пирог,

И стоят в порядке

Тридцать три кроватки,

В каждой по ребенку,

В каждой сорок ног.

Папа с ними в дружбе.

Целый день на службе,

А когда вернется

В теплый уголок,-

Все играют в прятки,

Куклы и лошадки,

Весело смеется

Сам сороконог,

Все растет на свете -

Выросли и дети.

Носится орава

С самого утра.

Мать-сороконожка,

Погрустив немножко,

Говорит: «Пора вам

В школу, детвора».

Но ходить по школам

Невозможно голым,

Согласился с этим

Папа,- ну и что ж?

Мама же сказала:

«Сосчитай сначала,

Сколько нашим детям

Надобно калош».

Для такой работы

Папа вынул счеты.

«Тише, дети, тише!

Папа снял сюртук».

Если каждой ножке

Нужно по калошке,

То для всех детишек