Журнал «Парус» № 87, 2021 г.

У меня не получается

Даже ниточку поддеть,

Чтобы выплыть,

Чтобы вынырнуть,

Не запутавшись в траве,

К солнцу, к свету,

К небу синему

На минуту иль на две,

Убежать от этой сырости

Хоть в какой-нибудь Магриб.

Эй, рыбак небесный, смилуйся,

Отпусти на волю рыб!

…За окном привычно хлюпает,

И в Магрибе скоро дождь.

Да куда ты, рыбка глупая,

Из России уплывёшь?..

* * *

Пойдём обратно. Холодно и сыро.

Неужто вновь придётся зимовать,

Топить жильё, в несовершенстве мира

Своё несовершенство укрывать?..

А может быть, отложим все печали

И в лес нахлынем с самого утра,

Где листья не совсем ещё опали

И голос только пробуют ветра.

Хотя видны зловещие приметы,

Мне радостно: пока ещё со мной

И яркий куст, и этот полдень светлый,

И муравей на горке травяной.

Плач по журавлю

Сколько лет проживу в ожидании зим,

В ожидании новых утрат?..

Почему не сказал мне: «Давай улетим!»

Отчего не позвал меня, брат?

Травяная рубашка твоя коротка.

Не сумела её доплести.

А у берега плещет крылами река.

Или небо в Господней горсти?

Ранний снег застилает дорогу в поля,

И пора возвращаться домой.

Только чудится мне дальний крик журавля

Между тающим светом и тьмой…

* * *

Есть время для ветра и снега,

И горькой последней любви,

Неяркой, как низкое небо;

Как лес, где молчат соловьи,

Пустынной, безлиственной, странной.

Но вдруг из-за каменных туч

Пробился, блеснув над поляной,

Случайный рассеянный луч.

Глядишь в осветлённые дали,

И сердце плывёт, как река.

Для поздней любви и печали,

Быть может, есть время пока.

* * *

Моё синичье царство не достанется

Теперь уже, наверно, никому.

Осталось мне смириться и состариться,

Переходя в неведомую тьму.

Но лёгкий стук за окнами послышится,

И хитрый глаз уставится в лицо.

И я пойду, пока живётся-дышится,

С тарелкой корма к птицам на крыльцо.

* * *

Мне захотелось выйти в тишину,

Сбежать в неё от внутреннего шума.

И вот стою, и на меня одну

Со всех сторон, по-зимнему угрюмый,

Глядит декабрьский лес:

— Зачем ко мне?

Печален я. Какие разговоры!

Давно пора по снежной целине

Носиться зайцу. Новогодье скоро,

А нечем укрываться от невзгод.

То хлещет дождь, то в ярости калечит,

Ломает сучья и деревья гнёт

Залётный ветер. Облик человечий

Нам ненавистен. Вы всему виной.

О, если бы земле собраться с силой,

Пойти на вас и одолеть войной!

Вздохнув, он замолчал.

А я взмолилась:

— Великий лес! С тобою я скорблю

О каждой ветке, лепестке, былинке,

О том, что трудно даже воробью

Найти свой мир; и праздник как поминки.

Но ведаешь ли? — Маемся и мы

От суеты, от власти бесполезной,

От горло захлестнувшей горькой тьмы;

И новый век своей пятой железной

Вытаптывает след былых времён,

А вместе с ним — и сердце человечье…

Прости нас, лес! — И колыхнулся он,

И ветви опустились мне на плечи…

Чёрный лёд

Вороньё раскричалось над полем, за старым сараем.

Видно, тоже, как мы, обсуждают погоду да власть.

В странном мире, где мы, только кажется, что-то решаем,

Дай мне руку, сестра, чтоб на раннем ледке не упасть.

Не замёрзла река. В эту зиму река не замёрзла

И разбитую землю нечасто латал снегопад.

И ненастье тянулось, порою хватая за горло

И бежать заставляя по чёрному льду наугад.

Мне казалось, что лёд просто смог перебраться на сушу,

И с живыми она перестала делиться теплом.

Он ползёт и ползёт, и в дома проникая, и в души.

Говоришь, поделом? Да, быть может, и впрямь поделом…

Дай мне руку, сестра, друг за друга держась, друг за друга…

И отступит беда, и когда-нибудь вовсе уйдёт.

Просветлел горизонт, скоро птицы потянутся с юга,

И растает, как сон, как обманчивый сон, чёрный лёд…

* * *

Я веточка твоя,

Раскидистое древо,

Подсохшая уже,

С надломом у ствола.

Не схожая с Лилит,

Далёкая от Евы,

Зачем среди других

Задумана была?

Для шороха ветвей,

Для пения и шума,

Когда идут ветра

Разбойною гурьбой

И ни о чём другом

Не остаётся думать,

Как просто уцелеть,

Качаясь вразнобой?

Да, вразнобой и всё ж

Поглядывать на крону,

Не сломится она

И выдержит ли ствол,

А в добрый час молчать

В саду преображённом,

Где солнце и тепло,

И светлый дождь прошёл…

Да, не видать корням

Весёлых свежих веток,

Но радостно и там,

В глуби сырой земли,

Им чувствовать: опять

На старом древе где-то

Зелёные ростки

Весною в ход пошли.

Живи и расцветай,

Моё родное древо!

По миру разветвись,

Но сохрани в себе

Родные берега,

Старинные напевы,

Знакомые огни,

Как главное в судьбе.

Пересаженные цветы

Теране ОРУДЖЕВА. Мелодией весенней становясь. Перевод с лезгинского Евгения ЧЕКАНОВА

Первые шаги

Девчушка, что похожа на птенца,

Покинув зыбку, радует сердца:

Она сама пытается шагнуть,

Без помощи пуститься в дальний путь.

К малышке милой тянутся цветы,

А дети птиц щебечут с высоты:

— Дитя апреля, весточка весны,

Пусть будут все пути твои ясны!

И бабочка, над девочкой кружась,

Так говорит ей, на руку садясь:

— Шагай по жизни твёрже и смелей!

Да не увидишь ты печальных дней!

Напиши стих

Зимний лес спокоен, холоден, уныл.

Мощные деревья спят, лишившись сил.

Но неужто корни тоже снег накрыл?

Отчего так долго ты молчишь, поэт?

Где твой стих прекрасный? Будет или нет?

Ты ж не лист, что должен всю весну дрожать,