Журнал Наш Современник №2 (2003)

И вот что поразительно. Приезжают из Афона, приходят ко мне батюшка с матушкой. Показывают фотоснимок иконы – Николай II и семья. Пишется икона за полгода до канонизации, когда противников причисления Николая к лику святых было, наверное, больше, чем сторонников. И вдруг – засветка с левой стороны фотографии. Неоднократно проявляли: та же самая засветка остается на фотографии. И не знаю точно, на какой по счету проявке, но появляется в этой засветке шестикрылый серафим, который лучом своим освещает царя Николая II. И возвращается этот луч на руки Анастасии, дочери его. И батюшка, приехавший из Афона в Россию, сказал: “Это было чудо и большое потрясение…”.

В дневнике последнего русского императора есть любопытное замечание о Петре I. Не очень-то любил Николай II своего предка, за предпочтение западного уклада – российскому. Мнение это во многом созвучно и моим размышлениям. В преемственности, защите и сохранении отечественных традиций в прежние времена велика была заслуга Православия…

Наверно, это тема будущих фундаментальных исследований – какое мощное очистительное воздействие оказывает Малый театр на наше мировоззрение. Но остановлюсь сейчас на спектакле “…И Аз воздам”, а вернее – на резонансе, который был вызван им. Спектакль был поставлен режиссером Борисом Морозовым по пьесе Сергея Кузнецова – пьесе, может быть, несовершенной, но достаточно искренней и предельно приближенной к правде. Играл я там Вайнера. Образ этот во многом вымышленный, введенный для художественной целесообразности, хотя реально такой человек существовал. Принимал ли он участие в расстреле царской семьи или нет, остается тайной. В спектакле ему отведена роль третейского судьи: при всей ненависти к монархии он пытается соответствовать заповеди христианства “не убий”. А по сути, он, как Понтий Пилат, “умывает руки”.

Но речь о другом: эта постановка втянула искусствоведов в изучение очень сложного, судьбоносного для страны периода – в тайну цареубийства. Какие круги пошли от спектакля, покажут две критические работы, написанные с разных позиций. И я привожу их (в сокращении) не потому, что как-то там отмечается вскользь и моя актерская работа, а ради того, чтобы отразить масштаб воздействия Малого театра на умы наших совре­менников.

Спектакль заставил думающих людей пересматривать заново даже экономику предреволюционной страны – сравнивать статистические данные, обращаться к документам первых лет большевизма; иными словами, докапываться до сути исторических процессов, задетых Малым театром. Собственно искусство отходит в этих работах на второй и даже третий план. А решение спектакля, игра актеров, сама пьеса становятся поводом – серьезным поводом к пересмотру огромного куска отечественной истории.

Вот некоторые выдержки из статьи Н. Велеховой: “И кто скажет ему: “Что ты делаешь?”:

“…Нам вообще внушили мысль о его (Николая Романова) никчемности. О том, что его царствование было бездарным и что его следовало судить за доведение страны до кризиса. Но это входит в противоречие с историей, статистикой, фактами. (…)

Талантливые исследователи (М. Геллер, А. Некрич, Д. Мейснер, Н. Эйдель-ман и другие) определенно говорят, что Россия в предреволюционное десятилетие переживала бурный экономический расцвет. Утверждение это в книге “Утопия у власти” М. Геллера и А. Некрича сопровождается цифрами. Производство угля возросло (в пятилетие 1908 – 1912 годов) на 79,3 %, чугуна на 24,8 %, железа на 45,9 %. Прирост продукции крупной промышленности с 1900 до 1913 – на 74,1 %; создается сеть железных дорог, сокращается доля иностранных вложений с 50 % до 12,5 % – опять же к 1913 году.