Журавли и цапли . Повести и рассказы

Как странно, здесь, на берегу, — солнце, мир, тишина, а там, внизу, в таинственной пещере, — мрак и орудия преступления. В том, что это орудия преступления, он нисколько не сомневался: зачем иначе их в темноте прятать?

Девочка, выслушав мальчика, ужаснулась:

— Диверсант!

Она и потом, на вечерней линейке, узнав истину, стояла на своем — «диверсант»! — хотя ныряльщик оказался браконьером. Все равно от диверсанта недалеко ушел, раз бил гарпуном и острогой, кинжалом и пикой запрещенные для охоты, редкие породы рыб. Поэтому и награду — медаль «ЮДП», которую вручил ей и мальчику командир отряда морских пограничников, она восприняла как вполне заслуженную: граница охраны живой природы — тоже граница, и в недозволенных местах ее переступать нельзя.

Вот и все. И мне, гостю слета победителей военно-спортивной игры «Зарница», который проходил в Крыму, на побережье Черного моря, остается только назвать имена девочки и мальчика, задержавших браконьера. Это герои нашей повести — Юлька Цаплина из Стародуба и Спартак Журавлев из Наташина.

РАССКАЗЫ

«Отставке не подлежит»

В поселке Снегири сразу две новости: в доме на Ямской, пугавшем прохожих заколоченными окнами, поселились наконец жильцы. А в снегиревской школе появились два новичка: учитель физкультуры Тимофей Иванович и ученик восьмого класса Илья Чмутов. Последнюю новость можно было разложить на две — новичков-то двое! — но для краткости изложения объединим их в одну.

Поселок Снегири — не город, не село. Вернее, одним краем к городу тянет, другим к селу. Городской край — это стекольный и молочный заводишки, сельский — колхозные фермы и угодья.

С пожарной каланчи, усеченным конусом уходящей в небо, Снегири как на ладони. И вся жизнь снегиревцев тоже как на ладони, потому что почти все они друг другу кем-нибудь да приходятся, какой-нибудь дальней или близкой родней, ну а среди родственников какие могут быть тайны?

Дом на Ямской, что много лет стоял с заколоченными ставнями, тоже не был для снегиревцев тайной. Наоборот, обо всем, что касается дома и его обитателей, в поселке знали лучше, чем экскурсоводы об экспонатах своего музея.

Стоило появиться в поселке новоселу, проезжему или прохожему человеку, его прежде всего вели к дому № 25 на Ямской, латаному-перелатаному, как семейный кожух, строению, срубленному еще в начале века, и повергали в изумление:

— Здесь бабка Степанида фрица на живца изловила!

…Снегири в дни войны между двух передовых оказались. Каши от него отошли, чтобы выровнять линию фронта, немцы не брали, потому что лобастый, на бугре, поселок, опоясанный Снежкой, был хорошей артиллерийской мишенью и насквозь просматривался с противоположного высокого берега реки. Но разведчики той и другой стороны в Снегири захаживали часто. И тогда, заметив движение, минометчики открывали стрельбу: в снегиревских домах редкий венец без дырки-раны. Наши били по немецким разведчикам, немецкие — по нашим, а случалось в суматохе, что те и другие лупили по своим.

Как-то перед наступлением нашему командованию понадобился «язык». Но добыть его оказалось не простым делом. Разведка боем не смогла пробить оборону… Охотники, посланные в тыл, вернулись ни с чем: немцы повсюду держали усиленные караулы. Тогда обратились к партизанам. И вот перед озадаченным полковником, командиром части, появилась сухонькая старушка при мешке, в котором трепыхалось что-то живое, с глазами быстрыми, как мыши, с языком острым, как шило. Не успела, шустрая, в блиндаж влезть — ординарцу командующего упрек: зачем печурку сырьем топит, немецкий глаз дымом мозолит, эвон в лесу сухостоя сколько, сухостой сгорит, следа-копоти не оставит.

Командующий поинтересовался:

— Ты зачем к нам, бабушка?

— От партизан я.

— Знаю, что от партизан, да зачем?

— За «языком» послана.

Командующий так и сел.

— Да ты кто?

— Повариха я, Степанида.

— Как же ты… за «языком»?

Бабуся рассердилась.

— Заладила сорока Якова… — начала она, но посмотрела на ординарца и осеклась, сочтя негожим корить старшего при младшем. Миролюбиво добавила: — Как уж я там управлюсь, моя забота, а ты вот что — вели снарядить мне в подмогу двух молодцов, в Снегири доставить, да там и оставить.

Командующий вызвал разведчиков…

Бабку Степаниду доставили в Снегири и по ее просьбе оставили там на ночь. Минул тревожный, в ожидании, день, а на следующую ночь партизанская повариха с тем же, но уже пустым мешком снова появилась в расположении части. Ее проводили к полковнику.

— Кличь молодцов. Там их, в Снегирях, «язык» дожидается. Вот тебе и адресок: Ямская, двадцать пять.

Разведчики ушли и вскоре приволокли из Снегирей немца. Пленного допросили и отправили куда надо, а по фронту пошла гулять легенда о том, как бабка Степанида фрица на живца изловила.