Жуков

Двоюродный брат Жукова, учившийся там же М.М.Пилихин, вспоминал: «Сезон скорняжного дела начинался с июля. С 20 декабря все мастера уезжали по своим деревням на Рождество, а возвращались 10–15 января. Каждый ученик был прикреплен к мастеру, который и обучал его. Мастера приходили к семи часам. Ученикам входило в обязанность подготовить к приходу мастеров рабочие места, а по окончании работы подмести мастерскую и все убрать. К приходу мастеров мы ставили самовар и готовили все к завтраку. Все мастера находились на хозяйских харчах — завтракали, обедали, ужинали. Это было лучше для производства, и мастерам было лучше: они хорошо покушают и отдохнут. А если они будут ходить в чайную, там выпивать и только закусывать, то полуголодные будут возвращаться уже навеселе. Они были бы малопроизводительными работниками».

Эту картину подробно дополняет сам Жуков: «За малейшую оплошность хозяин бил нас немилосердно. А рука у него была тяжелая. Били нас мастера, били мастерицы, не отставала от них и хозяйка. Когда хозяин был не в духе — лучше не попадайся ему на глаза. Он мог и без всякого повода отлупить так, что целый день в ушах звенело.

Иногда хозяин заставлял двух провинившихся мальчиков бить друг друга жимолостью (кустарник, прутьями которого выбивали меха), приговаривая при этом: „Лупи крепче, крепче!“ Приходилось безропотно терпеть.

Мы знали, что везде хозяева бьют учеников — таков был закон, таков порядок. Хозяин считал, что ученики отданы в полное его распоряжение, и никто никогда с него не спросит за побои, за нечеловеческое отношение к малолетним. Да никто и не интересовался, как мы работаем, как питаемся, в каких условиях живем. Самым высшим для нас судьей был хозяин. Так мы и тянули тяжелое ярмо, которое и не каждому взрослому было под силу».[8]

Как видим, не балует Георгий Константинович своего дядю хорошими характеристиками. А с ними порой трудно согласиться. Известно, например, что Михаил Артемьевич построил в деревне новый дом для своих родителей и проявлял заботу о других родственниках. Приведем свидетельство М.М.Пилихина: «В 1912 году мать Георгия заболела и приехала в Москву к брату. Отец пригласил врачей, которые, осмотрев больную, рекомендовали немедленно положить в больницу, где ей сделали сложную операцию. Когда мать Георгия вышла из больницы, она пробыла у брата около месяца, поправилась, отдохнула и стала просить брата отправить ее домой. Отец попросил Георгия проводить мать в деревню. Он с большой радостью поехал провожать мать домой, в Стрелковку, и прожил в деревне несколько дней, повидался с товарищами и родными и вернулся в Москву к дяде Мише».

Не забывал М.А.Пилихин и о своем племяннике, иначе вряд ли взял бы его в магазин после двух лет работы в мастерской. В магазине служил и старший сын Пилихина Александр, который помогал Георгию осваивать все премудрости обслуживания покупателей. А тот со своей обязательностью, аккуратностью и исполнительностью явно пришелся ко двору, и не случайно, что уже в 15 лет его стали называть Георгием Константиновичем.

В 1911 году на предприятие отца пришел в качестве ученика и другой его сын — Михаил. На правах старшего Георгий взял над ним шефство. Иногда они вместе упаковывали товары в короба и носили в контору для отправки по железной дороге. «Во время упаковки товара Георгий, бывало, покрикивал на меня, и даже иногда я получал от него подзатыльник, — вспоминал Михаил Михайлович. — Но я в долгу не оставался, давал ему сдачи и убегал, так как он мог наподдать мне еще. За меня заступался мой старший брат Александр, он был одногодок с Георгием. А в основном жили очень дружно…»

Георгий особенно уважал Александра, который приобщил его к чтению и снабжал книгами. Они вместе спали на полатях, читали и вели беседы. Первыми книгами для Жукова оказались роман «Медицинская сестра», увлекательные истории о Нате Пинкертоне, «Записки о Шерлоке Холмсе» и другая приключенческая литература, изданная в серии дешевой библиотечки. Сам он вспоминал, что это было интересно, но не очень-то поучительно. Поэтому вместе с Александром они взялись за дальнейшее изучение русского языка, математики, географии и чтение научно-популярных книг. «Занимались обычно вдвоем, главным образом, когда не было дома хозяина и по воскресеньям. Но как мы ни прятались от хозяина, он все же узнал о наших занятиях. Я думал, что он меня выгонит или крепко накажет. Однако против ожидания он похвалил нас за разумное дело.

Так больше года я довольно успешно занимался самостоятельно и поступил на вечерние общеобразовательные курсы, которые давали образование в объеме городского училища».[9]

Уговорили М.А.Пилихина отпускать Георгия вечерами на курсы его сыновья. «Я был очень рад, — вспоминал Георгий Константинович. — Правда, уроки приходилось готовить ночью на полатях, около уборной, где горела дежурная лампочка десятка в два свечей». На учебники и книжки надо было экономить. Часто, вместо того чтобы использовать деньги, которые хозяин выдавал для поездки на конке к заказчику, он ходил пешком через всю Москву.