Георгий Константинович считал, что в ближайшие дни немцы не начнут большого наступления, так как понесли в предыдущих боях серьезные потери и вынуждены сейчас пополнять и перегруппировывать войска. Против авиации, которая наверняка будет действовать, необходимо усилить противовоздушную оборону, подтянуть к Москве истребительную авиацию с соседних фронтов. Сталин остался доволен, настроение у него заметно приподнялось.
Подготовка войск к параду осуществлялась в условиях строжайшей секретности. Только поздно вечером, около 23 часов 6 ноября после торжественного собрания на станции метро «Маяковская» командующий парадом сообщил командирам частей о их участии в торжественном марше по Красной площади. Парад принимал заместитель наркома обороны СССР Маршал Советского Союза С.М.Буденный, командовал парадом командующий войсками Московского военного округа генерал-лейтенант П.А.Артемьев. Это событие показало всему миру, что Россия жива, сыграло огромную роль в укреплении морального духа армии, всего народа.
Тем временем разведданные, поступавшие в штаб Западного фронта, указывали на то, что командование группой армий «Центр» интенсивно подтягивает к фронту свежие войска. Жуков прекрасно понимал: враг заканчивает сосредоточение своих ударных группировок и, видимо, в скором времени перейдет в наступление. Не стоило особого труда предположить, что главный удар ожидается из района Волоколамска, а 2-я танковая группа Гудериана, очевидно, ударит в обход Тулы на Каширу. О своих предположениях доложил Сталину.
Выслушав по телефону доклад, Сталин сказал, что вместе с Шапошниковым считает необходимым нанести упреждающие контрудары с целью сорвать готовящееся наступление противника. При этом один контрудар надо нанести в районе Волоколамска, другой — из района Серпухова во фланг 4-й немецкой армии.
Жукова охватило недоумение. Ведь командование фронта не планировало проведение упреждающих контрударов — в сложившихся условиях было бы безумием осуществлять их против более сильного и маневренного противника. Где сейчас взять время и силы, чтобы создать эти контрударные группировки, увязать их действия с авиацией, артиллерией? Жуков понимал, что Сталин, памятуя о горьких уроках начала войны, боится, что опять оборона советских войск будет прорвана и вражеские танки ворвутся в Москву. Но не трудно предугадать, чем могут закончиться попытки разгромить мощные ударные группировки врага в открытом лобовом сражении.
Георгий Константинович ответил, что для нанесения контрударов Западный фронт свободных сил не имеет, а есть силы только для обороны. Если же использовать сейчас последние резервы фронта, то нечем будет подкрепить оборону, когда противник перейдет в наступление своими ударными группировками. Кроме того, линия обороны Западного фронта сильно растянулась, и с изгибами ее протяженность превышает 600 километров. При этом мало резервов в глубине, особенно в центре фронта.
Сталин, считавший Жукова сторонником активных действий и мастером контрударов, не ожидал, что тот не поддержит его идею. Но обсуждать, тем более отменять свое решение не собирался. Напомнив, что Западный фронт имеет шесть армий, распорядился контрудары провести, используя в районе Волоколамска правофланговые соединения армии Рокоссовского, танковую дивизию и кавалерийский корпус Доватора, а в районе Серпухова — кавалерийский корпус Белова, танковую дивизию Гетмана и часть сил 49-й армии.
Параллельно Сталин по телефону устроил головомойку и Булганину, заявив, что в штабе Западного фронта все зазнались, но он найдет на всех управу.
Приказ Верховного надо было выполнять.
Командир кавалерийского корпуса генерал П.А.Белов описал, как 10 ноября Жуков привел его в Ставку к Сталину утверждать план проведения контрударов (Белову надлежало действовать в районе Серпухова). «В глазах его (Сталина) не было прежней твердости, — отмечал Белов, — в голосе не чувствовалось уверенности. Но еще больше удивило меня поведение Жукова. Он говорил резко, в повелительном тоне. Впечатление было такое, будто старший начальник здесь Жуков. И Сталин воспринимал это как должное».