Жуков

б) включить в состав Юго-Западного фронта 18-ю авиадивизию ДД и поддержать Юго-Западный фронт одним вылетом 2-го ав. корпуса ДД на период выполнения им задачи по разгрому люблинской группировки противника;

в) 4-й ав. корпус ДД оставить в моем распоряжении в готовности содействовать главной группировке Юго-Западного фронта и частью сил Черноморскому флоту.

Народный Комиссар Обороны Союза ССР

Маршал Советского Союза Тимошенко

Член Главного Военного Совета Маленков

Начальник Генерального штаба Красной Армии генерал армии Жуков

Отправлена в 21.15 22.6.1941 г.».[217]

Несмотря на то, что Жуков уже улетел в Киев, Сталин счел уместным поставить под директивой и его подпись.

Генерал Ватутин, естественно, не знал истинной обстановки, сложившейся к исходу 22 июня. Поэтому, определяя стратегический рубеж ответных действий Красной Армии, он руководствовался планом стратегического развертывания от 15 мая 1941 года. Впоследствии Маршал Советского Союза И.Х.Баграмян (в то время — начальник оперативного отдела штаба Юго-Западного фронта), оценивая эту директиву, писал: «Когда я зачитал генералу Пуркаеву телеграмму, он с явным недоверием взглянул на меня, выхватил бланк и перечитал текст несколько раз. Быстро обмениваемся мнениями. Они у нас сходятся: к наступлению мы не готовы.[218]

В Тернополь, в штаб Юго-Западного фронта, Г.К.Жуков и Н.С.Хрущев прибыли поздно вечером 22 июня. Их встретил командующий фронтом генерал М.П.Кирпонос. Собрали Военный совет фронта. Никакой растерянности, обстановка анализируется ясно, предложения высказываются собранно и конкретно.

Командующий фронтом доложил, что войска немецкой группы армий „Юг“ под командованием генерал-фельдмаршала К. Рундштедта перешли государственную границу на фронте Владава, Перемышль, Липканы на Луцком направлении силами 4–5 пехотных и танковых дивизий, на рава-русском — 3–4 пехотных дивизий с танками, на перемышль-львовском направлении — 2–3 пехотных дивизий. Кирпонос считал, что 23 июня противник предпримет более активные действия и осуществит ввод более крупных сил. Начальник штаба фронта генерал М.А.Пуркаев сообщил, что когда в 2 часа 30 минут в штаб округа поступила телеграмма из Генерального штаба, требовавшая принятия немедленных мер по приведению войск в боевую готовность, командование фронтом находилось в движении и на командный пункт прибыло только в 8 часов утра. Сразу же войска были подняты по тревоге и начали выполнять планы прикрытия.

Кирпонос высказал мнение: привлечь 31, 36 и 37-й стрелковые и 9, 19 и 15-й механизированные корпуса из своего резерва, а также 22-й механизированный корпус из 5-й армии, 4-й — из 6-й армии и 8-й — из 26-й армии для уничтожения группировки противника, продвигающейся к Луцку и Дубно. На вопрос Жукова о том, где сейчас находятся механизированные корпуса, командующий фронтом ответил, что 8-й механизированный корпус на марше в район Броды, а 9-й и 19-й механизированные корпуса получили приказание выдвинуться в район Луцка и Ровно с целью нанести контрудар по прорвавшемуся противнику с севера. В данное время 15-й механизированный корпус находится в районе Топорова, а остальные выйдут на исходное положение к утру 24 июня. Следовательно, приказ наркома обороны о занятии указанных в нем рубежей к исходу 24 июня был явно невыполним. Поэтому генерал Пуркаев предложил создать на рубеже укрепленных районов вдоль старой государственной границы прочную оборону из резервных стрелковых корпусов, а механизированные корпуса отвести за этот рубеж, то есть сначала остановить врага, а уж затем, подготовив контрнаступление, попытаться разгромить его. Генерал Кирпонос согласился с доводами начальника штаба, но сказал, что „приказ есть приказ, и его надо выполнять, во что бы то ни стало“.

Кирпоноса поддержал Жуков, который считал, что в сложившейся обстановке единственно правильным будет контрудар механизированных корпусов против танковых дивизий противника. Но корпуса не успевают вовремя сосредоточиться в единый кулак, а медлить нельзя: немцы, введя в сражение подвижные соединения, продолжали развивать наступление на Луцк, Дубно, Броды. Поэтому Жуков решил, не ожидая подхода стрелковых и механизированных корпусов из резерва фронта, нанести контрудар теми корпусами, которые были под рукой. Различное удаление корпусов от района их ввода в сражение (от 200 до 400 километров) означало и разные сроки подхода и вступления в бой, что не обеспечивало необходимой силы удара по противнику. Но обстановка вынуждала к этому.