Жуков

Забвения не произошло. Прежде всего, обладая недюжинными волевыми качествами, Георгий Константинович смог помочь себе сам. В одной из бесед с Константином Симоновым он вспоминал: «Когда меня в пятьдесят седьмом году вывели из состава Президиума ЦК и ЦК и я вернулся после этого домой, я твердо решил не потерять себя, не сломаться, не раскиснуть, не утратить силы воли, как бы ни было тяжело.

Что мне помогло? Я поступил так. Вернувшись, принял снотворное. Проспал несколько часов. Поднялся. Поел. Принял снотворное. Опять заснул. Снова проснулся, снова принял снотворное, снова заснул… Так продолжалось пятнадцать суток, которые я проспал с короткими перерывами. И я как-то пережил все то, что мучило меня, что сидело в памяти. Все то, о чем бы я думал, с чем внутренне спорил бы, что переживал бы в бодрствующем состоянии, все это я пережил, видимо, во сне. Спорил, и доказывал, и огорчался — все во сне. А потом, когда прошли эти пятнадцать суток, поехал на рыбалку. И лишь после этого написал в ЦК, попросил разрешения уехать лечиться на курорт. Так я пережил этот тяжелый момент».^[511]

В обстановке общественной изоляции и негласного надзора, в которой оказался Жуков, выдержать тяжкое давление сфабрикованных политических обвинений помогли ему наиболее близкие друзья и соратники: маршалы А.М.Василевский, И.Х.Баграмян, С.И.Руденко, генералы Н.А.Антипенко, И.И.Федюнинский, А.П.Белобородов. Они не отвернулись и продолжали по-прежнему общаться с ним, но контакты эти на первых порах были ограничены. Так, зная о слежке, Жуков поддерживал общение с Василевским только по телефону или через его сына, дабы не дать повода «каким-нибудь фантазерам» подумать, что два маршала затевают заговор. Пожалуй, чаще всего в доме Георгия Константиновича бывал Н.А.Антипенко с женой: помогал в решении хозяйственных вопросов, сопровождал в поездках в санаторий, принимал деятельное участие в проведении семейных торжеств.

«Первое время отец надеялся, что не останется не у дел, — вспоминает Элла Георгиевна. — Ведь ему было чуть за шестьдесят, он сохранил силы и здоровье, стремление использовать свой колоссальный опыт для военного строительства. Однажды, вернувшись домой из института, я увидела отца в столовой. Он сидел в кресле у окна, держа в руках какой-то листок бумаги, и был явно удручен. На мой вопрос: „Пап, что случилось?“ — он ответил, что уже не первый раз пишет на имя Хрущева просьбу предоставить любую работу. Готов командовать округом, готов возглавить военную академию, стать, наконец, рядовым преподавателем. И вот получил очередной отказ: „В настоящее время предоставить вам работу представляется нецелесообразным“, — зачитал он строчку из письма, еще более помрачнев».

Слежка за Жуковым велась постоянно. 7 сентября 1959 года председатель КГБ Шелепин доносит Хрущеву:

«19 августа сего года по случаю смерти генерал-лейтенанта Крюкова жена последнего, известная певица Русланова, устроила поминки, на которых в числе других были Маршалы Советского Союза тт. Буденный С.М. и Жуков Г.К.

В процессе беседы среди присутствующих был поднят вопрос и о принятом Постановлении Совета Министров Союза ССР № 876 от 27 июля 1959 года о пенсиях военнослужащим и их семьям.

Тов. Жуков по этому вопросу заявил, что, если он был бы Министром обороны, он не допустил бы принятие Правительством нового Постановления о пенсиях военнослужащим и их семьям.

Далее он сказал, что тов. Малиновский (министр обороны. — В.Д.) предоставил свободу действий начальнику Главного Политического Управления генералу армии Голикову, а последний разваливает армию.

„В газете ‘Красная Звезда’, — продолжал Жуков, — изо дня в день помещают статьи с призывами поднимать и укреплять авторитет политработников и критиковать командиров. В результате такой политики армия будут разложена“.

Высказывания Жукова по этому вопросу были поддержаны тов. Буденным…»^[512]

Реакция была бурной. Пришлось давать официальные объяснения в ЦК КПСС Буденному, а сам Жуков вместе с генералом В.А.Ревякиным был вызван в Комитет партийного контроля при ЦК КПСС. Председатель КПК Шверник в своей записке в ЦК отметил: «Вопрос о неправильном поведении члена КПСС с 1918 г. т. Ревякина В.А. и члена КПСС с 1919 г. т. Жукова Г.К. обсужден на заседании КПК в их присутствии.

В своем объяснении т. Жуков дал правильную оценку своему поведению, заявил, что вначале он не придал разговору с Ревякиным должного значения и что в настоящее время сделал для себя необходимые выводы. Не отрицал своего неправильного поведения и т. Ревякин.

Учитывая все это, Комитет Партийного Контроля решил ограничиться обсуждением этого вопроса».^[513]

Несмотря на то, что Георгий Константинович «сделал для себя необходимые выводы», слежка за ним продолжалась. В мае 1963 года председатель КГБ Семичастный шлет Хрущеву «некоторые сведения, полученные в последнее время о настроениях бывшего Министра обороны Жукова Г.К.»: