Жуков

Отныне в Токио перестали прислушиваться к сиренам из штабов армии, прельщавших правительство соблазнительными перспективами легкого похода на север против СССР. Халхин-Гол начисто стер в памяти вояк представление о нашем солдате, которое они создали по опыту русско-японской войны 1904–1905 годов. Командиры и красноармейцы, преподавшие предметный урок воинственным самураям летом 1939 года, избавили нашу страну от нашествия еще с Востока после 22 июня 1941 года. Павшие в тех боях бессмертны — ценой своих жизней они спасли многих от верной гибели, если бы Япония пошла бы войной против нас вместе с Германией.

Удары по Квантунской армии могучим эхом отозвались в Европе. Гитлеровское руководство к середине августа 1939 года отвергло согласие Токио подписать тройственный военный союз в составе Германии, Италии и Японии. Берлин предпочел пойти на пакт о ненападении с Советским Союзом, заключенный 23 августа 1939 года. Пакт этот внес замешательство в лагерь агрессоров, привел к тому, что они не вступили одновременно во вторую мировую войну. В Японии правительство Хиранумы, при котором был затеян Халхин-Гол, 25 августа 1939 года ушло в отставку. Озлобление в Токио против «вероломного» союзника — Германии — было просто неописуемым.

А Жуков? В то время как происходили эти эпохальные события, толчком к которым была и победа на Халхин-Голе, комкор, примернейший семьянин, вызывает к себе семью. Он пишет:

«Здравствуй, милый мой Шурик!

Шлю тебе привет и крепко всех целую. Получил от тебя массу писем и телеграмм, но, извини, ответить не мог, т. к. был занят боями. Вот с 20.8. веду непрерывные бон. Сегодня закончил полный разгром японских самураев. Уничтожена вся его действующая армия, взято более 100 орудий, масса всякой техники и имущества. По счету это четвертое поражение японцев.

Надо тебе сказать: все время бои носили ожесточенный характер. Естественно, мне как командующему пришлось поработать и не поспать. Ну ничего, лишь бы хороший результат. Ты помнишь, я тебе писал из Москвы о том, что задание партии выполню с честью. Вот не знаю, как будет развиваться конфликт дальше. Хотелось бы скорее кончить и увидеться с вами. Сегодня я посылаю за тобой порученца. Думаю, тебя довезет. Парень он проныристый.

Теперь что здесь есть. Тут, говорят, есть все. Не было только одеял, но я купил 4 одеяла верблюжье-плюшевые, очень хорошие и красивые.

Для меня: 1) касторовую шинель, 2) фуражку, но только не кавалерийскую, а пехотную, с малиновым околышем. Размер 57 1/2, с кавалерийским козырьком. Больше для меня ничего брать не нужно.

Для себя: зимнее и осеннее пальто… Имейте в виду, приедете, здесь будет уже холодновато.

Для детей: то же самое, но имей в виду, здесь плохо с портнихами…

В Улан-Баторе я еще ни разу не был, т. к. прямо с самолета — на позиции и, кроме окопа, пока еще ничего не видел…

Сегодня получил сообщение о присвоении мне звания Героя Советского Союза. Очевидно, ты об этом уже знаешь. Такая оценка правительства, партии и т. Ворошилова обязывает меня еще больше стараться выполнить свой долг перед Родиной.

Крепко, крепко всех вас целую.

До скорого свидания.

Жорж.

Начато 28.8.39. Кончено 1.9.39».

Письмо и порученец Жукова переполошили Александру Диевну и дочерей. Сборы, как выразилась Эра, были «суматошными». Потом семь дней ехали поездом, затем машиной до Улан-Батора. Поселились в «довольно удобном» (слова Эры) доме. Пошли обычные будни, как в военных городках в Союзе. Отца, как обычно, семья видела мало, Георгий Константинович по голову погрузился в знакомое и любимое дело — крепил боевую мощь советских войск, оградивших союзную Монголию от агрессора. Работы было много, и он отдался ей со свойственной ему энергией. Жуков приказал, чтобы участники боев разъехались по частям, не понюхавшим пороху, неся свои знания и опыт, завоеванные кровью. Всю осень, зиму и весну шли напряженные занятия, Жуков уже предвкушал, как выведет войска в поле на тактические учения. Уже скоро год, как он в Монголии!

Москва распорядилась иначе.

Маршал Советского Союза М. П. Захаров, занимавший пост начальника Генерального штаба в конце шестидесятых — начале семидесятых годов, отметил: «Выдвигая кандидатуру на пост командующего группой советских войск в МНР комкора Г. К. Жукова, руководство Генерального штаба поступило совершенно правильно. На него вполне обоснованно возлагались большие надежды. И действительно, в степях Монголии Георгий Константинович, командуя крупными соединениями, проявил в боевых условиях свои выдающиеся военные дарования. Партия и Советское правительство увидели в нем незаурядного военачальника широкого плана».

В начале мая 1940 года Г. К. Жукова отозвали в Союз. Как всегда в его жизни, сборы были недолгими. Он покидал полюбившиеся ему войска в твердой уверенности, что если они снова примут бой, то достойно выполнят любую задачу. «Не случайно, — напишет он в мемуарах, — соединения, находившиеся в 1939–1940 годах в Монголии, будучи переброшены в 1941 году в район Подмосковья, дрались с немецкими войсками выше всяческих похвал».