Жуков

В небе Берлина было тесно от наших самолетов. Действия по избранным объектам в тесной городской застройке снайперских экипажей перемежались яростными воздушными боями, а в отдельные дни проводились массированные бомбардировки. 25 апреля летчики воздушной армии С. И. Руденко провели операцию «Салют». Наши истребители для начала блокировали аэродромы в районе Берлина, чтобы не допустить взлета хоть одного вражеского самолета. С 13 до 14 часов 896 бомбардировщиков выгрузили бомбы над немецкими позициями, в 18.30–19.30 отбомбились еще 590 экипажей. Ночью центральные кварталы города бомбили 600 машин. Под надежным прикрытием авиации и действовали наши наземные войска.

В Берлинской операции под командованием маршала Жукова было 13 армий. К этому, завершающему, сражению Великой Отечественной механизм управления войсками был отлажен до совершенства. Жуков дал простор для действий командармам, разумеется, в рамках утвержденного общего плана. Это принесло свои плоды, в штабах армий, не теряя времени на доклады «наверх», принимали оптимальные решения в быстро менявшейся обстановке. Маршал сосредоточивался на коренных вопросах, работал много, в дни штурма Берлина не спал более 2–3 часов в сутки. По большей части Жуков следил за ходом сражения со своего командного пункта, откуда не отлучался. В войсках постоянно находился его заместитель генерал армии В. Д. Соколовский, постоянно державший связь по телефону с командным пунктом фронта. Все командующие армиями дважды в день докладывали Жукову о действиях своих соединений. В случае нужды он корректировал их действия, что случалось редко.

Жуков определил главную задачу уличных боев — не допустить, чтобы враг собрал свои силы в кулак, дробить немецкие войска и быстро уничтожать их по частям, В Берлине успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде, — стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп, составленных из всех родов войск. Герои из героев сражались в них, взвод или рота с несколькими орудиями и танками мужественно пробивались в городском лабиринте. Немцы держали многие улицы под многослойным огнем, первый шаг по ним означал верную смерть. Штурмовые группы нашли выход: саперы закладывали тол в стены домов. Еще не рассеивался дым от очередного взрыва, как в пролом бросались бойцы штурмовых групп и часто в рукопашной схватке одолевали врага. 22 апреля Жуков потребовал от командующих армиями, чтобы сражение не прекращалось ни на час: днем наступали первые эшелоны армий, ночью — вторые.

23 апреля маршал Г. К. Жуков и Военный совет обращаются к «бойцам, сержантам, офицерам и генералам 1-го Белорусского фронта». Они подчеркивают, что начавшееся семь дней назад «наше решительное наступление на Берлин увенчалось новой славой». Уже заняты пригороды и окраины города, но в столице «германского разбойничьего фашистского государства» остатки немецких частей продолжают сопротивление. «Старики» и «15-летние дети» бросаются немецким командованием в бой, чтобы «оттянуть на час свою гибель». Напомнив войскам, что им «не было препятствий» ни у Сталинграда, на Украине и в Белоруссии, их «не сдержали мощные укрепления» на подступах к Берлину, Военный совет 1-го Белорусского звал взять город «как можно быстрее, чтобы не дать врагу опомниться».

Надо думать, что бойцы и командиры Красной Армии, бравшей Берлин, знали свою задачу. Они на каждом шагу убеждались по мере приближения к центру города, где в бункере под имперской канцелярией забились Гитлер с Геббельсом, сопротивление возрастало. Наши войска несли большие потери. Так чем же руководствовались немцы, ведшие безнадежную борьбу?

Из бункера гарнизону города внушалось: на помощь спешат целые армии, например, под командованием Венка. Эти «армии» существовали только в горячечном воображении обезумевшего фюрера. Входившие в них части уже были разбиты при окружении Берлина. Но беспочвенные надежды на выручку извне все же играли некоторую роль. Куда более действенным был массовый террор «летучих полевых судов». Эсэсовцы хватали направо и налево солдат, заподозренных в дезертирстве. Их вешали на фонарных столбах с табличками на груди: «Я дезертир», «Я повешен, ибо не верил в фюрера», «Все предатели гибнут, как я».

Выдержки из дневника офицера немецкой танковой дивизии проливают яркий свет на причины бешеного сопротивления берлинского гарнизона:

«24 апреля. Русская артиллерия бьет без перерыва. Русские прожигают себе путь через дома огнеметами. Три часа дня, у нас дюжина танков и около тридцати бронетранспортеров. Это все оставшиеся для защиты правительственного сектора. Отходим.

25 апреля, 5.30 утра. Новые массированные танковые атаки. Снова отходим под страшной бомбардировкой русских с воздуха. На стенах домов надписи: «Самый темный час перед рассветом», «Отступаем, но побеждаем». Дезертиров вешают или расстреливают.