Жук (Том II)

Мне показалось, что, когда Лессингем произнес следующую фразу, в его голосе появились нотки облегчения.

– Я так и думал. Вот бедолага! Пожалуй, можно сказать, что он скорее жертва, чем преступник. Послушайте моего совета, Атертон, – держитесь подальше от политики. В противном случае вам придется общаться со всеми сумасшедшими, какие только живут на белом свете. Спокойной ночи! Я очень благодарен вам за то, что вы разбудили нас и сообщили о происшествии. Мэтьюз, заприте за Атертоном двери.

Мне удалось сохранить хладнокровие, что было не так уж легко – как-никак человек, извещающий хозяина дома о том, что в его жилище побывал непрошеный гость, на мой взгляд, не заслушивает подобного обращения. В таких случаях скорее ожидаешь, что тебя с должным почтением и вниманием выслушают, а не выпроводят на улицу прежде, чем ты успеешь раскрыть рот. Не успел я толком опомниться, как оказался на уличной лестнице, ведущей к входной двери, а сама эта дверь закрылась перед самым моим носом. Наглость и неучтивость Лессингема, получившего прозвище Апостол, привели меня в замешательство. Немного придя в себя, я подумал, что в следующий раз палец о палец не ударю и уж тем более не стану стучать в дверь его дома с помощью проклятого дверного молотка, даже если жилище подожгут, а хозяин будет находиться внутри.

Что он имел в виду, когда намекнул, что политику приходится общаться с сумасшедшими? Может, хотел как-то поддеть меня? Или отвлечь мое внимание? Да, в политике и вокруг нее много странных типов, это всем известно. Похоже, Лессингему очень хотелось поскорее избавиться от меня, потому он и повел себя как неучтивый хам. Ну и тип!

И что только Марджори Линдон могла найти в таком гнусном человечишке? Это было выше моего понимания – тем более что рядом с ней был такой мужчина, как я, обожающий даже землю, по которой она ступала.

Глава 12. Утренний визитер

Всю ночь, то засыпая, то просыпаясь, я даже во сне, как мне кажется, пытался размышлять о том, что такого Марджори могла найти в Лессингеме. В своих грезах я убеждал себя в том, что ничего, ровным счетом ничего, и, более того, она наверняка ценит все мои замечательные качества – о, сладкое забвение! К несчастью, проснувшись окончательно, я столкнулся с жестокой реальностью, осознав, что дело, увы, обстоит как раз наоборот. До чего же печальным было это мое пробуждение! И вместе с ним в моем сознании появились мысли об убийстве.

Подкрепившись и проглотив порцию бренди, смешанного с водой, я отправился в свою лабораторию планировать расправу – совершенно, на мой взгляд, оправданную и морально узаконенную. Эта акция должна была стать самой впечатляющей из всех, которые когда-либо порождал человеческий мозг. Первым делом я занялся поисками подходящего оружия. Оно должно было не только принести победу в военной кампании, но и сделать это всего за полчаса. Оно не должно быть рассчитано на использование целой армией. Нужно было, чтобы его мог эффективно применить один, в крайнем случае, два-три человека. Небольшая группа, владеющая им, должна была, находясь в миле или около того от сосредоточения большого количества хорошо вооруженных и обученных войск противника, привести его в действие, и – бум! – все вражеские солдаты оказались бы уничтоженными. Если оружие, обладающее высокой точностью и убойной силой, может считаться средством для сохранения мира – а тот, кто утверждает, что это не так, просто дурак! – то в тот момент я был в двух шагах от создания наилучшего средства принуждения к миру, которое когда-либо рождала человеческая мысль.

Как же соблазнительно ощущать, что в ваших руках жизнь и смерть целых стран и народов! Тогда я испытывал нечто похожее на это чувство.

Передо мной стояли несколько герметичных сосудов с самыми опасными газами, которые только можно найти в природе или создать путем искусственных химических реакций, – оксид углерода, триоксид хлора, оксид ртути, кониин, карбонил калия, цианиды. Когда вошел Эдвардс, на мне была маска собственного изобретения – она закрывала не только глаза и рот, но и уши, и вообще всю голову, словно водолазный шлем. Как-никак я имел дело с веществами, которые несли неминуемую смерть, даже если вдохнуть самое крохотное количество. Всего несколько дней назад я проводил дурацкий эксперимент с серной кислотой и цианидом калия. В какой-то момент у меня внезапно дрогнула рука, и, не успел я и глазом моргнуть, как небольшие количества двух веществ смешались. Меня спасло само Провидение – я упал навзничь, а не ничком. В итоге через час Эдвардс обнаружил меня лежащим на полу без сознания, и потребовались усилия едва ли не всех лучших врачей в городе, чтобы вернуть меня к жизни.

Эдвардс сообщил о своем появлении, коснувшись моего плеча, – будучи в маске, я почти ничего не слышу.

– Вас хочет видеть один человек, сэр.

– Ну, так скажите ему, что я его видеть не желаю.

Мой слуга был хорошо обучен – выслушав мое указание, он с невозмутимым видом чинно отправился его выполнять. Я подумал было, что вопрос решен, но ошибся.