Жребий № 241

Прогноз председателя комитета министров Витте, высказанный в начале войны, в своей реалистической сдержанности приближался к жанру оптимистической трагедии: «Конечно, в конце концов мы возьмем перевес, ибо мобилизуем все новые и новые войска, мы в результате засыпем японцев и людьми, и орудиями войны. Но что будет после? Чуется, что все это даром не пройдет. Но утешаюсь, что может быть это излишняя моя впечатлительность. По крайней мере, Государь имеет совершенно спокойный вид…»

У деда, пожалуй, тоже был план, но один на всю жизнь.

Власти во все времена прилагали и прилагают поныне немалые усилия ума и какого-то особого таланта в изыскании средств и способов в первую очередь физического угнетения, уничтожения или хотя бы приумножения разнообразных страданий своих обременительно бессчетных подданных. Дед же, как раз напротив, из каких-то неведомых властям побуждений, и явно им в пику, овладел искусством врачевания и делал все от него зависящее, чтобы облегчить или уменьшить страдания своих сограждан.

В мирное время дед был фабричным врачом и земским, но в пору войн, а их ему досталось три, при органической, в отличие от царя, антипатии к армейщине, он надевал-таки военную форму. Судя по тому, что полковому врачу 3-го Верхнеудинского казачьего полка кроме медицинского инструмента и перевязочных материалов, выданных, разумеется, не в комплекте и в недостаточном количестве, была вручена остро отточенная боевая шашка, император, надо думать, надеялся, что в свободное от врачевания время дед будет ходить в казачьей лаве в конные атаки и будет сечь клинком, как капусту, врагов престол-отечества, ненавистных самураев и их китайских приспешников, тех же хунхузов.

Прямых свидетельств участия деда в конных рубках и штыковых атаках нет, как, впрочем, нет документов и свидетельств доказывающих обратное. Вероятность же встречи деда с японцами в красивом и честном рукопашном поединке с применением шашки маловероятна, поскольку японцы от подобных схваток постоянно уклонялись, предпочитая уничтожать нашу живую силу на расстоянии, в чем, кстати, преуспели.

Дед, чьи отсрочки от призыва «на службу в постоянные войска» истекли еще в 1902 году, вдруг устремился на войну удивительно поспешно. Считая нападение Японии как бы нарочитым препятствием к его соединению с бабушкой, он ринулся на театр военных действий, желая по-видимому как можно скорее устранить досаднейшее обстоятельство, оттягивающее его счастье.

26 января обстреляли «Ретвизан» и «Палладу», а 12 февраля дед уже писал бабушке из Челябинска!