Жорж - иномирец

- Конечно, а мне потом вся деревня будет пенять, что я вора отпустил. На тебя знаешь уже сколько охотятся? Скажи, это ты у соседа лошадь увел? - Старик понизил голос.

Я догадался, что он одобряет этот поступок.

- Нет. Я у вас впервые.

- Конечно, а то ты признаешься? Участковый из тебя душу вытрясет. А в городе так вообще и почки отобьют, и печень, и морду так подрихтуют, мама родная не узнает.

Глядя на старика, который, впрочем, по внешнему виду еще не дотянул до этого возраста, я предположил, что это не мой мир. Не носили у нас такие белые сорочки, похожие на ночное белье, с расшитыми отворотами на одну сторону. Не производила наша промышленность таких сапог с загнутыми острыми носами. Да и ружье имело слишком затейливый курок.

С задов послышался шум.

- Митрич, я здесь. - Крикнул старик.

В сеновал ворвался еще более коренастый краснолицый мужчина, с еще более роскошными усами, в зеленых штанах с красными широкими лампасами, с пистолетом в руке и шашкой на боку.

- Вот он, конокрад, поймал с поличным. - Старик был горд собой.

Участковый вытер пот с лица и махнул пистолетом.

- Руки за голову. Спасибо, Степыч, не медаль, так благодарность тебе обеспечена.

- Рад стараться. - Ответил старик.

- Шевелись, давай, ворюга. Прифраерился, штанишки напялил какие-то бабские, тьфу, мерзость.

- Это обыкновенные джинсы.

- Джинсы? - Переспросил участковый. - Я в ваших модах ничего не понимаю. Шевелись, рожа.

Меня повели по деревенской улице, как пленного фашиста. Народ застрял крупными, как на подбор, лицами, промеж штакетин. Детвора что-то кричала нам вслед, но мой конвоир солидно молчал. В уме ему, наверняка, уже грезились штаны с еще более широкими лампасами, медаль и повышение по службе.

Участковый завел меня во двор. Я догадался, что эта усадьба принадлежит ему. У служителя порядка имелся большой яблоневый сад. Вдоль дорожки, идущей от ворот к дому рос виноград, накрывающей ее на манер беседки. Еще зеленые грозди неспелого винограда свисали вниз.

- Шевелись. - Приказал участковый.

- Да шевелюсь я.

Меня заботила судьба Ляли и Антоша. Как бы и их не замели. Хотя, змей мог сбежать вместе с кошкой в любой мир. В таком случае, мы больше никогда не пересечемся. От этой мысли стало грустно. Я успел прикипеть к этим двум иномирцам.

К деревянному дому участкового притулился новострой, небольшое кирпичное помещение с зарешеченными окнами. Я решил, что это местное СИЗО.

- Туда, живее! - Показал участковый на СИЗО.

- Иду я, иду.

Внутри обстановка оказалось довольно примитивной. Клетка на две персоны максимум и стол со стулом, для протоколирования допроса. Участковый впихнул меня внутрь клетки, закрыл ее с лязгом и навесил замок. Ключ повесил себе на шею.

- Какой-то ты тщедушный? Болел в детстве?

Конечно, напротив него я был раза в два меньше, но только в окружности тела, ростом мы были примерно одинаковым.

- Как все, не больше и не меньше. Ветрянка, ангина, ОРЗ и так далее. На ночь не ем просто.

- На ночь он не ест. - Усмехнулся участковый. - А когда есть тогда, с утра? Врачи рекомендуют есть на ночь, чтобы жирок завязывался. А, ну у тебя другие приоритеты, ты поди еще и в форточки лазишь?

- Я не вор.

- А кто ты? Гобин Руд? Забрал у богатых и раздал бедным?

- Я никому ничего не раздаю. Обстоятельства моего появления на сеновале этого человека настолько фантастические, что вы не станете их протоколировать, потому что меня сочтут сумасшедшим и вас тоже.

- А меня-то за что?

- За то, что протоколировали.

- Что ты несешь, гад?

Участковый достал из-под стола пишущую машинку, вставил в нее лист бумаги и посмотрел на меня.

- Имя.

- А? Имя. Жорж - иномирец.

- Морж женомерец?

- Нет. Жорж..., иномирец.

- Житомирец?

- Нет.

- Морж - жидомерец.

- Нет.

- Жиромерец? Жопомерец?

- Дайте мне бумажку я сам напишу.

- Не положено.

- А так мы не договоримся. Вы плохо воспринимаете на слух.

- Нормально я воспринимаю, но только человеческие клички, а не то, что ты пытаешься мне тут преподнести. Морж - инженерец?

- Кхм, да.

- Ну, вот, я так сразу и сказал. Давай чистосердечное, срок скостишь. С какого года воруешь и какие эпизоды на тебе есть.

- Значит так, ворую я уже десять лет. Начал пацаном, с напарником по кличке Енот Полоскун...

Глаза у участкового загорелись. Он строчил на машинке, как опытная секретарша.

- И что, в Марьинке тоже ты коней свел.

- Тоже я.

Мне было смешно наблюдать, как этот Эркюль Пуаро светился от счастья. Отвечая на его вопросы, когда удачно, а когда невпопад, я рассматривал незатейливую обстановку помещения. И вот мой взгляд упал на карту, висящую за участковым. Карта была выполнена довольно блекло, на желтой бумаге, и почти не контрастировала со стеной, на которой висела. А привлекло меня в ней название. На ней было написано почти кириллицей «Карта Украины»