ЖнецЪ. Огнем и маневром

Глаза Главсмертя удивленно расширились. Любой бы из его жандармов за такое бы поплатился мигом! Однако славный своим взрывным характером Ярый лишь на нарушение субординации внимание не обратил. Разведка… Специфика…

— Слышь, Хохол, — только тут же перешел на один диалект со старшим лейтенантом подпол, положив руку на плечо подчиненного. — Ты мне тут не крути! Вот это что такое?

— Не могу знать, гос…

— Мишаааа…

— Разрешите доложить, матрас! — вытянувшись во фрунт гаркнул едва дотянувший до 167 сантиметров боец, проследивший взглядом за начальственным перстом.

Где-то рядом хрюкнул Тунгус, стараясь не слишком привлекать внимание гостя, а Хан так и вовсе давил лыбу, ничуть не стесняясь Главсмертя. Такие сцены повторялись регулярно. Хохол (произносится с уважением, нередко граничащим с восхищением!) добровольно взял на себя обязанности по снабжению отряда. Какие уж он проворачивал махинации, выбивая из интендантов не только нужное и необходимое, но так же комфортное и редкое… В общем, командира не слишком волновало, какими именно способами организованно снабжение группы по разряду «Да, б***ь, откуда ж ты достал ТАКОЕ?!!». Условие было лишь два: никаких махинаций с оружием и прямой уголовщины, а в остальном… В общем, Хан в свое время лишь пожал плечами, когда на свой вопрос «на хрена тебе граната в руках?!» получил исчерпывающий ответ «иду на склад, договариваться о выдаче зимнего комплекта формы!».

Договорился таки. На двести комплектов.

Еще через несколько дней у каждого из парней было по паре потрясающе удобных комплектов для дел лихих явно ненашенского изготовления, но без всякой маркировки. Нет, в империи тоже производство подобной амуниции было налажено отлично, но вод для бойцов на отдаленных заставах она доходила не всегда. Да и специфике их работы куда больше подходили обезличенные камки, никак не демонстрирующие из принадлежность империи.

Командование на это, особенно после грозного рыка Ярого, просто закрыло глаза.

Вопросов о том, откуда взялось сие добро, в голову не пришло никому.

— Вижу, Мишенька, что матрас, — ласково пробормотал подполковник, дооооообрыми глазами, удивленно, словно первый раз видел, рассматривая подчиненного. — Ты мне, Мишка, скажи вот что: какого хера вы жируете на отличных, мать из того, матрасах, а начальство твое любимое, на старом уссатом полосатом по полночи ворочается[12]??!!!

Хохол с обычным для себя спокойствием почесал пальцем в ухе, и тут же, едва поняв, в ЧЕМ его обвиняют, возмущенно возопил:

— Да вы что! Да мы… Да мы Хану лучший оставили! С супинацией и…!

Остаток оправдательной речи потонул в хохоте Гатауллина, который все это время с интересом размышлял о том, где находиться физиологический предел расширения глаз человека. По его мнению, полуполковник Черепанов переплюнул даже стандарты японской анимации!

— Вот ты как значит… — на полковника было страшно смотреть — вот-вот и вылезет легендарный характер!

Череп даже придвинулся поближе к окну. Было-было, однажды: на заре знакомства с Кировым ему уже пришлось использовать именно этот путь отхода.

— Да не волнуйтесь вы, господин полковник! Сделаем и вам…

— То-то! — только и погрозил пальцем тот.

— Там и доплатить-то всего ничего придется, только за постельное белье!..

Полковник схватился за сердце. Полуполковник тоже. По разным причинам!

— Мишааа…! — в голосе Ярого послышались глухие раскаты грома.

Хан давно подозревал, что одаренность в легкой форме его командира не обошла!

— Господин полковник! Вы вообще знаете, сколько всего надо, чтобы этих обормотов накормить? Да один Игорек сколько жрет — ужас!

Даже и не подумавший встать с одного из обсуждаемых матрасов горообразный пулеметчик по прозвищу Вал (признанный мастер оставаться незамеченным на любой местности!) едва не поперхнулся палкой сырокопченой колбасы.

— А командир! Да если бы не беготня и нервы, то давно бы уж раскабанел как…

— Эк! — поперхнулся хохотом Хан, недобро посмотрев на подчиненного.

А полковник тем временем моментально успокоился. Взгляд его приобрел известное умиротворение, а вот старший лейтенант напротив заметно занервничал. Слишком уж хорошо знал он характер Кирова. Теперь жди какой подлянки!

— Мишенька, — проникновенно начал Ярый, указав пальцем на цинк. — А в ящичке у нас что?

— А ничего!

Лицо начальствующее моментально покраснело. Видимо в противовес побледневшему за двоих Черепу, буквально кожей ощутившему волну ауры силы, буквально плеснувшую от полковника. За двоих — с учетом Гатауллина, фейс (по терминологии вероятного противника) которого по колеру (по той же терминологии!) был вполне сравним с начальственным. Однако уже от смеха.

Киров приобнял бойца за плечи и, развернув к обсуждаемому объекту лицом, ласково-ласково попросил:

— Открой, пожалуйста!

— Да там и правда ничего интересного, — заюлил понявший, что слегка перегнул палку, но присутствия духа все же не лишившийся боец. — Обычный скромный солдатский скарб.

Однако глядя в глаза Ярому, который продолжал все так же наблюдать за подчиненным чистым и невинным взглядом, Михей четко понимал — не верит, зараза!