Жмурик, или Спящий красавец по-корейски

— Шугуров, а скажи мне, красавец, ты, когда курсы патологоанатомов окончить успел? А я не в курсе? — скептично смерив санитаров хмурым взглядом, я откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди. — И с какого пьяного ёжика именно вы решаете, что делать с поступившим телом? Я прям так и вижу, как наш сиятельный Захарыч награждает вас… — выдержав паузу, мило улыбнулась. — Очередным ночным дежурством в моей скромной компании. Я таки понять не могу, неужели в вас корчатся остатки мазохизма, раз за разом толкающие в мои дружеские и нежные объятия?

— Сергеевна! — дружно вспылили друзья по несчастью, но, наткнувшись на мой сузившийся от недовольства взгляд, имели совесть покраснеть. Чуть-чуть, почти незаметно.

Но на фоне стерильной белизны местных стен смотрелось просто потрясающе. А если ещё вспомнить о том, что не смотря на свою грозную комплекцию, мою невыразительную хрупкость и вообще принадлежность к слабому полу, именно я сейчас загоняю в угол троих амбалов…

Ну надо ли уточнять, почему я люблю свою работу чуть больше, чем положено истинному ценителю трупов?

Прескверное настроение, сдобренное небольшой порцией зловредности и притеснения местных галёрных рабов, незаметно поднялось до отметки «приемлемо». И прикинув, что до конца смены ещё почти семь часов, а самые жаркие времена начнутся в период с трёх до семи утра, я всё же сжалилась. Ехидно фыркнув, кивнула головой в сторону выхода:

— Ладно, шпроты, овощ вам в помощь. В смысле, хрен с вами. Брысь отсюда и я постараюсь сделать вид, что это не ваши обнаглевшие рожи пьянствовали всю ночь напролёт, — санитары дружно обрадовались, разулыбались и даже попытались навострить лыжи в сторону небольшой служебки, используемой соседями в качестве комнаты отдыха и откуда уже часа так два как гремели стаканы. Но моё покашливание остановило их на полпути. — Но-но, господа камикадзе. Шо за скорость? А как же вернуть контрабанду на место? И обеспечить бедному, скромному патологоанатому счастливые несколько часов в обществе новенького?

Какими глазами на меня глянули — любо дорого посмотреть было. А уж с какими лицами они возвращали каталку на её законное место, пододвинув поближе ко мне — это вообще только на холстах изображать, да в музее хранить. В музее имени пресвятого Зигмунда Фрейда и великого Карла Юнга, как ярчайшую иллюстрацию к практике психоанализа. Потому как на, извиняюсь, лицах данных индивидов отражалось всё, что они обо мне думали…

В не самых лестных эпитетах и не самых приятных диагнозах. Что, впрочем, меня давно уже не удивляло и даже (о, ужас) не обижало. Сначала практика, а потом и работа в морге сделали своё чёрное дело, атрофировав и без того не шибко развитую чувствительность по отношению к общественному мнению.

Ведь как ни крути, это мнение тех, кого не спрашивали. А если и спросили, то исключительно из уважения к чужим тараканам и нелюбви к молчанию, да.

Наконец троица прогарцевала в сторону заждавшегося их застолья, громко жалуясь на судьбу вообще и на мою чёрствость в частности. Им шумно посочувствовали и налили штрафную за опоздание. Что, по всей видимости, не только примерило санитаров с моей скромной персоной, но и заметно повысило настроение. Да так стремительно, что я не успела подготовить всё необходимое для работы, как по моргу покатились завывания, отдалённо напоминающие пение.

Очень кривое пение в исполнении в зюзю пьяных волков, которым медведь уши оттоптал с чувством, толком и расстановкой. Я аж зубами скрипнула на особо душещипательной ноте и, дабы не трепать себе дальше нервы и терпение, сделала музыку погромче. Нытьё Киркорова про любовь и прочее непотребство, конечно, не самый удачный вариант, но всяко лучше, чем песни на гитаре аля три аккорда во дворе! Да ещё с оттенком блатного жаргона и армейской жизни.

Даже стесняюсь спросить, где ж они такого непотребства нахватать успели? Но уточнять не пойду, ибо как гласит одно умное правило хорошо там, где нас нет. А если я там буду, то гитару придётся снимать с головы самого выдающегося солиста…

И не факт, что только оттуда.

Позлорадствовав ещё пару минут, припоминая прочитанный не так давно на какой-то ляд «Молот Ведьм», я всё же поднялась с места, потягиваясь и разминая спину. Эффектно хрустнула пальцами, и, окинув оценивающим взглядом накрытый простынёй труп, занялась делом.

Сменить халат на рабочую робу дело пяти минут. Спрятав волосы под шапочку, я прихватила фартук и вернулась в зал, бросив пока не нужную часть одежды на жёсткий стул. После чего сдёрнула покрывало со стола, на который мне любезно (ах, как это было мило-то с их стороны!) мне перенесли тело. И замерла от удивления, глупо хлопая глазами.

Что бы придя в себя через секунду, удивлённо протянуть, почесав бровь:

— Это в каких дворах и у каких заборов валяются такие интересные экземпляры? И самое главное, почему я опять не в курсе?! Прям мировой заговор какой-то, против бедного, скромного патологоанатома… То бишь меня! Красавец, ну как тебя угораздило-то?!