Жизненное пространство

Задавать глупые вопросы типа «А вас любит?» я не стал: раз живут, по словам девушки, «уж десять лет тут», значит, как-то договорились с разумным лесом. Вещь совершенно обычная для людей, выбравших природу в качестве среды обитания.

Я сам когда-то ходил в тайгу, ощущение именно такое, будто все вокруг — огромный живой организм. С нервами, ушами и глазами, а весть о приближении чужака очень быстро разносится в подобном месте между своими. Дичь прячется, охотники выходят померяться с чужаком силой. Тем, кто эту особенность знает, везет и на охоте, и в собирательстве: не ходи в тайгу как чужой, бери здесь только самое необходимое, не причинив никому вреда, тогда будет и удача. А если идешь в лес, как хозяин, обязательно уйдешь ни с чем, если вообще отпустят.

Из задумчивости меня вывела Даша:

— Сам-то надолго к нам?

— Как получится. Хотелось бы насовсем.

Честность — лучшая политика в разговоре с девушками, умеющими стрелять. Спутница, хитро прищурившись, глянула на меня через плечо:

— У нас тут не курортные места, да и на богатея, что сюда за адреналином приезжают, ты не шибко похож. Прячешься от кого? Если так, то найдут. Бандитов и тут навалом.

Разговор начал принимать непростой оборот, но скрытничать почему-то не хотелось.

— Я ищу свое место. Просто хочу жить по совести, а там, в большом мире, это привилегия не для бедных. Нету мне там жизни, задыхаюсь.

Даша, вопреки моим ожиданиям, понимающе кивнула, при этом непослушная русая прядь снова выбилась из-под шапки и скользнула по ее правой щеке. Хитрая улыбка сбежала с губ, еще по-детски припухлых. Только печальные складки в уголках рта свидетельствовали о том, что девушке, несмотря на возраст, уже довелось, может быть, даже и убить кого-то из двуногих…

— Мало кто так, как ты, скажет. Отец, вон, тоже так говорил, когда из Днепропетровска уезжали: «Не место нам тут с тобой, Дарья». Я злилась сначала, пока к тетке в Киев не выбралась. Отец отпустил, когда лет пять уже здесь прожили. Говорил: «Езжай, посмотри на людей и, ежели что, оставайся, учиться пойдешь».

Она грустно улыбнулась каким-то своим воспоминаниям. Так вспоминают о чем-то приятном, с чем пришлось расстаться по воле обстоятельств, но без особых сожалений. Стараясь поддерживать легкий тон в разговоре, я спросил нарочито небрежно:

— Дай угадаю: не понравилось в городе?

Даша кивнула, обрадованная, что собеседник ей попался понимающий с полуслова.

— Сначала нравилось, было весело. В клубы ночные ходила, подружки появились. Парень один, неплохой вроде, за мной ухаживал, все стихи эсэмэсками слал. — Даша улыбнулась. — А потом как-то пусто стало. Будто загостилась я там, вернулась к отцу и… сразу поняла: я дома. С тех пор тут вот и живу. Ты правильно сказал: у каждого человека есть свое место, повезет, если нашел его, и будешь маяться, как проклятый, если потеряешь.

Дорога, меж тем, привела нас к разрушенному складу, из которого получился у меня такой замечательный НП. Пора было прощаться.

— Спасибо, Даша. Дальше я один пойду.

Она кивнула, но все же предложила:

— Военные сегодня не зверствуют. Спрячем твои кули среди коробок, автомат я себе возьму. У меня не спросят, папка с ними договорился, и мне выписали разрешение. Ну, типа, для самообороны. Потом, как проедем, отдам. Человек ты новый, потому денег с тебя брать не будут. Вот когда назад пойдешь, — девушка лукаво улыбнулась, и я почувствовал, что краснею, — могут устроить личный досмотр.

Предложение селянки звучало заманчиво, но что-то мне подсказывало не полагаться на случай, слишком многое было на кону. Могут ведь и сразу в оборот взять, везение не предскажешь. Лучше поостеречься покуда.

— Нет, благодарю. Нам обоим лучше не рисковать сегодня. Даст бог, свидимся. Прощай пока, хозяйка лесной избушки.

Я стащил мешки на дорогу, перекинул автомат за спину поудобней. Девушка молча кивнула, и подвода тронулась дальше.