Жизненное пространство

«Фалангер» Ильи двигался боком, развернув дымящийся, покрытый шрамами и подпалинами торс в сторону троих противников, выбравшихся из воронки; его орудийные комплексы били фактически непрерывно — едва смолкало правое орудие, как тут же начинало злобной скороговоркой частить левое, только летели вниз пустые лотки отстрелянных обойм, да сигнал критического перегрева стволов разгорался все ярче и ярче…

«Есть!!!»

Передовая машина врага остановилась, не выдержав бесноватого огня, — из дыр в ее корпусе сочился жирный дым, гидравлика правого ступохода была пробита, и «Фалангер» противника медленно оседал на обессилевший привод, нелепо кренясь на правый бок, но два других, более не стесненные дымовой завесой, дали одновременный залп по машине Горкалова.

Восемь жирных, ослепительных шнуров, исторгнутых инфракрасными лазерными установками, работали ровно четыре секунды, — дальше последовал неизбежный в таких условиях перегрев полуметровых стержней из искусственно выращенных кристаллов рубина, которые составляли основу лазерного излучателя, но и этих мгновений хватило с лихвой: правое орудие «Фалангера», отрезанное от торса, полетело вниз, будто отсеченная рука, триплекс кабины, защищенный керамлитовым козырьком брони, не прожгло насквозь, но перечеркнуло наискось уродливым плавленым шрамом, — часть видеодатчиков мгновенно отказала, оставив Илье лишь один функциональный экран. Сервоприводы его «Фалангера» гулко взвыли, пытаясь удержать в равновесии пошатнувшегося исполина, левая орудийная установка, перезарядившись, по инерции огрызнулась огнем, но и она внезапно захлебнулась на половине такта стрельбы, — третий снаряд перекосило, и он не пошел в перегретый ствол…

Индикатор повреждений, сопряженный с кнопкой аварийного катапультирования пилота, уже несколько секунд горел злобным вызывающе-красным огнем, ревун внутри кабины орал, не умолкая, и в его вое тонули десятки других тревожных сигналов, сообщающих о критическом состоянии тех или иных устройств…

Выбор между неминуемой смертью внутри искалеченной, лишившейся всего вооружения боевой машины и кнопкой катапультирования казался очевидным, но Горкалов все еще пытался бороться. Его рука легла на рычаг с гашеткой прыжковых ускорителей, но он не успел активировать их — вновь вспыхнули лазеры противника, и Илья почувствовал, как его обдало жаром — лобовая броня наконец не выдержала, по внутреннему бронестеклу пробежали трещины, на консолях взорвались и задымили два экрана.

Он машинально ударил по кнопке катапультирования, даже не задумавшись, сработают ли приводы, раскрывающие сегменты рубки, — он переживал в этот момент за свою беспомощность и за Сокуру, который остался один на один с двумя «Фалангерами», но в следующий миг, когда жесткий удар катапультирования швырнул его кресло в багряные небеса, Горкалов успел заметить, как в теснине проваливающейся вниз улицы «Хоплит», окутанный частыми вспышками ракетных запусков, неумолимо наступает на последнего противника, который неуклюже пятился к краю чудовищной воронки, откуда ему удалось выбраться минуту назад.

Короткий по времени, но чудовищный по своему напряжению бой был окончен.

Они удержали штаб Конфедерации Солнц, не пустив вторгшиеся машины на центральную площадь Раворграда, но не было никакой уверенности, что атака не повторится…

Когда капсула пилот-ложемента достигла апогея траектории подъема, Илья еще раз взглянул вниз и понял, что снижаться по иронии судьбы он будет на площадь перед горящим, словно факел, рестораном «Созвездие».

* * *

Элио.

Центральный космический порт планеты…

Капсула пилот-ложемента, вырвавшись из рубки «Ворона», ушла в небеса, поднимаясь по пологой дуге баллистической траектории. В момент выстрела аварийно-спасательной катапульты ее механизм оказался направлен не вертикально вверх, а под острым углом к горизонту, и потому полет вышел нештатным: кресло пилота, едва не задев угол близлежащего здания, поднялось над тесниной улицы и, не набрав положенной высоты, начало падать.

Шейла едва ли сознавала, что с ней происходит, — несколько секунд оглушающей перегрузки погасили ее разум, реальность порвалась, провалившись вместе с полыхающими небоскребами куда-то в черную, необъятную бездну…

На высоте пятисот метров сработала аварийная система торможения — встроенный в пилот-ложемент аларм-процессор включил реактивный двигатель, и одновременно с яркой вспышкой торможения, замыкая кресло в решетчатый каркас, выдвинулись телескопические дуги беспарашютной посадки.

Удар оказался жестким.

Пилот-ложемент врезался в огромное панорамное окно возвышавшегося на окраине города здания, влетев внутрь в сверкающем ореоле искрящегося крошева.

Если бы Шейла оставалась в сознании, то, возможно, все окончилось бы более плачевно, а так ее расслабленное тело восприняло динамический удар без напряжения, что как минимум спасло ее от перелома костей.

…Очнувшись, она слабо застонала.