Жизнь - жестянка (СИ)

Может и правда попробовать? Просто взять и попросить? Это выглядит таким простым, таким по-детски очевидным действием — попросить взрослого о помощи в полной уверенности, что он — такой сильный, самостоятельный, уверенный в себе, все знающий, обязательно сможет разрешить все твои проблемы… Но мне почему-то это кажется нечестным. Я же ему ничего взамен не даю — толком в него не верю, в церковь не хожу, не молюсь регулярно, как положено, зато грешу направо и налево. А тут как плохо стало — вспомнила, явилась попрошайничать. Нечестно…

Как-то высказала все эти свои размышления бабушке. Она лишь головой покачала.

— А наглости тебе не занимать…

— То есть?

— Ты что же себя, глупое создание, наравне с Богом поставить норовишь?

— Нет.

— Как нет, если хочешь с ним какой-то там торгово-выгодный обмен вести? Ты ему, он тебе. Балда ты все-таки! Он потому и Бог, что несоизмеримо выше, добрее, умнее…

— Только не говори мне о том, что он справедлив.

— Не буду. Но скажу другое: а не может так получиться, что ты его просто не понимаешь? Он же не волшебная палочка, чтобы тупо исполнять наши людские желания. У него и свои соображения на наш счет наверняка есть.

Очень хотелось бы знать, что он задумал в отношении меня… Как мне следует жить дальше, чтобы это было правильно? Чтобы он остался мной доволен и перестал проверять на прочность?..

Глава 9

Как-то возвращаюсь домой и застаю у нас гостью. Бабушка ухаживает за ней с таким тщанием, что я понимаю — человек этот ей дорог. Близок и дорог. Почему не знаю ее? Или знаю, но не помню?

Оказывается это одна из сестер Кристофа — Эллен. Сижу молча, наблюдаю за происходящим. Как, оказывается, все хорошо видно, когда смотришь со стороны… Сразу понятно, что бабуля нервничает, проявляет излишнюю предупредительность, делает все, чтобы угодить, а эта женщина лишь позволяет ей это. При этом с ее миловидного лица не сходит какая-то неприятная гримаска. Наверняка заметная только мне — потому что я-то со стороны…

Интересно, когда кто-то столь же посторонний наблюдает за мной, мои скрытые эмоции становятся такими же очевидными?

Сижу, смотрю, все больше внутренне мрачнея. В первый раз вижу, чтобы бабушке кого-то не удалось обаять… Кстати, вот вопрос, которым я раньше почему-то совершенно не задавалась: как получилось, что за 15 лет бабушкиного замужества с тремя детьми ее супруга — Маркуса де Ментенон, я так ни разу и не познакомилась? И по-моему, даже не встречалась ни разу… Бабуля осознанно нас разводила? Или они сами были против?.. Странно. Надо будет спросить об этом бабушку после того, как эта курица уедет. Или не спрашивать? И так она на себя не похожа — так взволновал бабулю этот внезапный визит…

Когда чаепитие, затеянное в честь приезда Эллен, подходит к концу, она неожиданно просит меня проводить ее до машины. И всю дорогу строго отчитывает за то, что я совсем извела ее старшего брата. Ради этого что ли и приезжала? Потому как, насколько я успела понять, раньше эта дама своими визитами бабушку, прямо скажем, не баловала…

Не нравится мне она. А я, наверняка, ей. Такие чувства, как правило, если уж возникают, то возникают обоюдно. Эллен выговаривает мне за обиженного мной Кристофа так, словно она воспитательница в детском саду, а я дурно воспитанный ребенок, который так и не научился в туалете пользоваться туалетной бумагой. Не понятно только, если я так плоха, зачем меня убеждать наконец-то ответить ему взаимностью? А она убеждает, да еще как! Твердит свое настойчиво и хмурит тонкие выщипанные бровки:

— Он любит вас, Ксения, а вы ведете себя так словно…

— Словно не люблю его? Но это правда.

— Он достоин лучшего.

Да, наверняка это так, но что же я могу сделать, если при взгляде на него мое бедное сердце не начинает стучать, не сбивается дыхание и не тянет кинуться в объятия, словно с обрыва в бездну?.. Что же делать, если он не чертов Сергей Коршунов?

Вечером приезжает уже сам Кристоф. Ведет меня к морю, чтобы показать одно важное для него место в скалах. Вскоре понимаю, что классический вариант сделанного мне приглашения звучит несколько иначе — мужчины зовут таких вот наивных вроде меня к себе в комнату, чтобы показать редкие гравюры…

Кристоф настойчив. Поцелуи его полны страсти. Руки обнимают так крепко, что вырваться из его объятий мне удается с трудом… И только потому, что он человек действительно порядочный. Грань между настойчивостью и насилием он переступить, как видно, просто не может. Но я отчетливо понимаю, что оставаться дольше в этом доме, да и в этой стране у меня просто нет возможности. Я не в состоянии выдерживать подобный прессинг. От решения уехать назад в Россию меня не может отговорить даже бабушка.