Жизнь замечательных братьев

— Замолчи, Нимфадора! – рявкнул появившийся из‑за темной дверцы Хмури, следом за ним вошел презрительно крививший губы Снейп. – Ох, Годрик великий… вы решили сорвать мне операцию? – зашипел он, сверля магическим глазом притихшего оборотня и метаморфиню. – Тонкс, ты должна была потерять меня сразу возле магазина! Ремус, Артур, что это за праздное шатание под носом у врага? Что такое со всеми вами — где результаты, где доказательства? И это все? – аврор схватил пробирку и придирчиво встряхнул ее. – Хорошо же вы работаете, нечего сказать…

— У меня еще ровно десять минут, — процедила Нимфадора, не глядя на начальника. – Если вы мне толком не объясните, что делать дальше, то, клянусь Морганой, я пошлю все к дракону на рога!

— Успокойтесь, мисс Прюэтт, — иронично произнес Снейп, наблюдая за тем, как багровый от ярости Аластор стряхивает с мантии остатки шерсти. – Стоит вам только принять свой истинный облик, и господин Лестрейндж тут же оставит вас в покое.

— Да видел он уже мой истинный облик! – в отчаянии воскликнула Тонкс. – И не авадьте меня глазами! Да, я знаю – я безответственная дура, я совершила ужасную ошибку, но я так устала и перепугалась…

— Когда это произошло? – строго спросил зельевар.

— Вчера вечером, после того, как ты ушел… Я заснула, а во сне процесс очень сложно контролировать, и…

— Этот негодяй приходил к тебе ночью?! – взвился вервольф.

— Заткнись, Рем! – осадил коллегу Хмури. – Северус, чем ты так встревожен?

— Тонкс, я хочу, чтобы ты немедленно и абсолютно откровенно рассказала, что произошло после того, как Лестрейндж увидел тебя без маскировки, — потребовал Снейп, вперив колючий взгляд в готовую расплакаться авроршу. – Все, без утайки – это очень важно!

— Ну… он меня разбудил и сказал, чтобы я не боялась, и что он не выдаст м–мой секрет, — запинаясь, пробормотала Нимфадора, — потом он показал метку на руке… ему было очень грустно и… и он лег рядом со мной… Ремус, да не смотри на меня так!! Мерлин, я этого не выдержу!! – из глаз девушки хлынули слезы.

— Север, Аластор, и вправду… хватит девочке нервы мотать, ведь все можно увидеть в думоотводе, — попытался вмешаться Артур.

— Тонкс – что было потом? – не обратив внимания на мистера Уизли, отчеканил Снейп.

— Ничего!! Рабастан рассказал о своем детстве, о том, как отец бил его кнутом, и как он стал Пожирателем… – собравшись с силами, продолжала Дора.

— То есть, — перебил ее зельевар, — его отношение к тебе ничуть не изменилось?

— Ничуть, — помотала головой Тонкс. – Я бы так и осталась в своем настоящем виде, если бы не Родольфус с Беллатрикс… А в три часа ночи Раба… Лестрейндж сделал мне предложение руки и сердца, и я согласилась – ведь это по плану!

— Ох, ну тогда все в порядке! – облегченно вздохнул мистер Уизли.

— Вовсе нет. Все очень и очень скверно, — задумчиво возразил Северус, доставая и раскатывая на столе маленький свиток пергамента. – Вот здесь мои расчеты действия Приворотного зелья…

— Ты же говорил, что как минимум трое суток! – встрял Хмури.

— Совершенно верно, но в данное зелье были добавлены волосы так называемой Полины Прюэтт, а не Нимфадоры Тонкс! – раздраженно ответил зельевар. – Обнаружив вместо… любимой девушки другую, Лестрейндж должен был метать Авады от гнева!

— Гнева там нет и в помине, — отозвался Люпин, сосредоточенно ковыряя этикетку на бутылке с пивом. – Я видел его… их сегодня утром – сладкая парочка.

— Ремус, я еще раз тебе говорю… – заныла Нимфадора, но Снейп знаком приказал всем замолчать.

— Боюсь, что вы ни дракла не понимаете. Произошло непредвиденное, — Северус сдвинул брови и выдержал эффектную паузу. – Наш Пожиратель влюбился по–настоящему.

Глава 3

«Кизил: Так что, сударь, они сделали ложный донос; кроме того, сказали неправду; во–вторых, оклеветали; в шестых и последних, оболгали благородную девицу; в–третьих, подтвердили неверные вещи; и, в заключении, они лгуны и мошенники».

У. Шекспир, «Много шума из ничего»

Тонкс сидела за элегантно сервированным столиком и уныло ковыряла длинной ложкой двухъярусный десерт. На душе у девушки скребли низзлы.

Удивительным было не то, что во время аврорской «сходки» Ремус упорно не смотрел ей в глаза, краснел и смущался, не ярость Аластора, ехидство Снейпа и замешательство мистера Уизли. Нимфадору невероятно покоробило изумление, отразившееся на лицах соратников, когда зельевар объявил о «подлинности чувств» Лестрейнджа. Все так вытаращились на Дору, будто она являлась калекой, умалишенной или уродиной, в которую невозможно было влюбиться, и это больно задело впечатлительную девушку.

— По–настоящему?! – спустя очень долгую минуту промолвил Люпин – его глаза были готовы вылезти из орбит. – Н–но, Тонкс, С–север, это же… невозможно!

— Почему? – скептически пожал плечами зельевар. – Такое иногда происходит даже с Пожирателями Смерти.