Жизнь за любовь

— Как и я — не он, — пробормотал Марк, тоже беспокойно кусая губы. — Моя жизнь отличается от той, что вел Марк Грант, так же как и твоя жизнь разительно отличается от жизни твоей бабушки. Но это так, мелочи повседневной жизни. У меня такое ощущение, что наша плоть — это вроде упаковки или корпуса для того, что упрятано глубоко внутри, как бы это ни называть. В общем, духовная сущность, которая является бессмертной…

Энни молча слушала. Марк улыбнулся.

— Сейчас ты еще больше похожа на свою бабушку. Та тоже была не очень разговорчива, часто задумывалась. У твоей бабушки были длинные черные волосы, спускавшиеся до пояса, обычно она их собирала в пучок на затылке. И почти всегда одевалась в черное. В сельской Франции в те годы так было принято. Если случалось овдоветь, то траур носили долгие годы, а некоторые и всю жизнь. А ведь она пела, ты знала об этом? Голос у твоей бабушки не был поставлен, но звучал…

— Вы не можете ничего об этом знать! — прервала его Энни, вся словно в лихорадке. — Вы все выдумали! Даже я не знаю этого о ней, а она была моей бабушкой, а не вашей!

— Я любил ее больше жизни, — глухо сказал Марк, — это было именно так. Я отдал за нее жизнь.

Девушка едва не задохнулась.

— Твоя бабушка была со мной, когда появились германские солдаты. Если бы они обнаружили еще и ее, то непременно расстреляли бы тоже.

Но перед этим стали бы пытать, чтобы вырвать у нее сведения о движении Сопротивления в этой местности. Я не мог допустить, чтобы такое случилось. Твоя бабушка не хотела оставлять меня одного, но она понимала, что ей грозит в случае поимки. И не ей одной, а всем ее товарищам по Сопротивлению. Она была очень смелой, но боялась, что под пыткой не устоит и выдаст других. Я заставил ее уйти, а потом выскочил в лес и побежал в противоположную сторону, стараясь как можно громче шуметь, тем самым давая возможность любимой благополучно добраться до деревни. У немцев были собаки, фонари, словом, дело было лишь вопросом времени, которое оставалось у меня до того момента, как меня схватят. Я мог бы сдаться, но полагал, что немцы будут и меня пытать, чтобы вызнать, кто помог мне спрятаться, поэтому я продолжал бежать от них, пока меня не застрелили.

По лицу Энни текли слезы. Она не хотела верить его рассказу, но он прозвучал столь убедительно, что не поверить было просто невозможно. Да, действительно, того английского летчика убили в лесу недалеко от французской деревеньки, действительно, его похоронили на местном деревенском кладбище, и не исключено, что Марка назвали в его честь. Но что касается остального… Ну, можно ли, скажите, принять все это за чистую монету?

— Очень романтичная история, — стараясь говорить бесстрастно, начала девушка. — Но вы ведь не рассчитываете, что я вам поверю?

Марк не отвечал, но и не спускал с нее темных, как колодцы, глаз.

— Слишком далеко вы зашли! У вас чрезвычайно живое воображение, вы сами себя убедили в том, что все произошло именно так, но, боюсь, вам не удастся убедить в этом же меня.

Следя, чтобы ее голос звучал ровно и спокойно, Энни глянула на часы, стоящие на каминной полке, выше горящего очага…

— Становится поздно. Я очень устала и хочу лечь спать.

Девушка поднялась, вскочил и Марк, причем получилось так, что оба они заторопились и столкнулись на пути к двери. От его прикосновения Энни замерла, вперив в него взгляд широко раскрытых глаз.

— Энни, не уходи, — хрипло попросил он. Он был бледен, и уголок рта у него нервно дергался.

— Я должна идти, — возразила девушка, вновь впав в лихорадочное волнение. — Я должна, Марк. Сегодня был очень долгий и трудный день, и я совсем без сил.

— Но ты должна мне поверить, — заговорил он напряженным шепотом. — У нас совсем не остается времени. Не закрывай свою душу от меня. Я знаю, ты уже прошла половину пути. Я все время наблюдаю за тобой и убежден, что ты уже припомнила многое, и тебе не надо противиться воспоминаниям. Открой поскорее двери и впусти их в себя!

Новая волна страха окатила девушку.

— Нет! Я не хочу стать такой же помешанной! — С этими словами Энни оттолкнула его и бросилась к двери. Марк — за ней, поймал ее за плечи и рванул на себя. — Отпустите меня, Марк! — умоляла она. Но Марк уже крепко обнял ее за талию, его щека прикоснулась к ее щеке, Энни через одежду ощутила жар его тела, услышала, как бурно и шумно вздымается его грудь. Она поняла, что сопротивляться сейчас было просто невозможно, даже если бы она и попыталась…

— Не надо бояться, Энни! Я не позволю себе обидеть тебя, будь спокойна. Ты помнишь, сколько раз я уже говорил тебе это? Со мной ты в полной безопасности.

Энни почувствовала жар его губ на своей коже и тревожно затрепетала и вспыхнула огнем, когда он теснее прижался к ней.

— Нет! Не надо…

Его губы нежно и неспешно ласкали ее шею. Энни полуотвернула голову в сторону, чтобы не встретиться с ними.