Жизнь за брата

Он так сердился, что я догадался — на том посту находятся оперативники ФСБ.

На трубку Юлию Юрьевичу снова позвонили.

— Наши! — подтверждая мою догадку, предположил Стоматологов.

Юровских отрицательно покачал головой и показал номер на определителе:

— Опять из машины…

Он выслушал сообщение, удовлетворенно хмыкнул и отдал приказание:

— Вяжите его. Наручники — и в багажник. Будет мычать — в лоб дайте посильнее. И обыскать не забудьте. У него может быть оружие. Место у вас в багажнике есть? И хорошо, пусть протрясет. До допроса протрезвеет. Если протрезвеет…

Убрав трубку в карман, Юровских посмотрел на нас с видом победителя. Он был откровенно доволен тем, что происходило:

— Хорошенькую же команду набрал себе подполковник Лордкипанидзе!

— Что там? — поинтересовался я.

— Нельзя на такие дела с пьяницами идти! Юрович доскакал вприпрыжку до магазина, вылетел оттуда с двумя бутылками водки. Рядом с крыльцом сел, сразу одну бутылку выпил, подумал и половину второй опустошил. Бутылки открывал с жадностью. Я приказал повязать его. Пока хотя бы одного возьмем. Двое других его ждать не будут. Он, видимо, вчера слегка перебрал, если сегодня с утра так трясся… Лордкипанидзе на него, похоже, уже не надеется. Сгинет — подполковник только рад будет. А искать его не станет. Поймет, что Юрович мог просто где-то свалиться. Видимо, это уже не в первый раз.

— Был когда-то хороший офицер. Что с ним жизнь сделала… — посетовал я.

— Что же наблюдатели Конторы молчат? — победно проворчал Юровских. — Номер мой потеряли? Так они его к себе в трубку загнали…

— Сходим? — спросил Стоматологов.

— Пешком? — переспросил Юровских.

— А чего зря бензин жечь! Тут идти-то… Хоть ноги разомнем.

— Идем, — согласился капитан юстиции.

— А я пока малую саперную лопатку себе подготовлю, — нашел и я себе занятие.

Капитаны вышли в прихожую, но за дверью хлопнула, закрываясь, другая дверь, и загремели ключи. Лидия Александровна куда-то уходила. Капитаны остановились, чтобы избежать долгого и нудного разговора.

Когда женские шаги стихли, они вышли, а я, закрыв за ними дверь по их просьбе на оба замка и на задвижку, отправился на балкон, нашел там лопатку, черенок которой торчал из строительного хлама в ящике из-под почтовой посылки.

Я уже брал лопатку в руки в первый день по приезде, когда осматривал балкон, как и всю квартиру. Лопатка была обычной, армейской, только не имела чехла, который был снабжен специальным креплением для ремня.

В современной экипировке «Ратник» это крепление заменено на «липучки», которыми крепился чехол к бронежилету. Бронежилет в «Ратнике» весь обшит «липучками», чтобы можно было подвешивать и карманы, и подсумки с запасными магазинами и гранатами, и ножны с ножами, и еще различные приспособления. Сделано так, чтобы не приходилось поверх бронежилета надевать еще и «разгрузку». Хотя существовали варианты «Ратника» и с «разгрузкой».

Но сейчас меня все это мало волновало. Я не собирался подвешивать лопатку к своему камуфлированному костюму.

Полотно лопатки Евгения было покрыто слоем ржавчины и испачкано в нескольких местах белой краской. Но меня и это волновало мало. Я прошел в кладовку, которая, как я понял, заменяла брату мастерскую, включил в розетку удлинитель, к удлинителю подключил наждак и принялся точить лопатку. Сталь была хорошей, мягкой, точилась легко.

Работа уже подходила к концу, когда я остановился, чтобы пальцем потрогать отточенную грань. Наждак продолжал шуметь, но не так сильно, как в момент заточки, тем не менее это не помешало мне услышать мелодию телефонного звонка с кухни. Звонил мой смартфон, исполняя марш «Прощание славянки». Трубку как принесли, как положили на кухонный стол, так я ее и не брал в руки.

Я выключил наждак, захватил с собой два ручных бруска для заточки, грубый и тонкий, и поспешил на кухню. Определитель высветил номер капитана Юровских. Быстро он по мне соскучился. Признаться, после вчерашнего, когда у меня ноги подкашивались, требуя как можно быстрее упасть и уснуть, я к трубке относился с легким опасением. И потому нажал на сенсорную кнопку ответа и включил громкоговоритель. Это давало возможность разговаривать, не поднося трубку к уху.

— Слушаю вас внимательно, Юлий Юрьевич! — ответил я.

— Ну наконец-то вы ответили… Я уж и не знал, что подумать…

— Я в кладовке был. Лопатку на наждаке точил. Наждак шумит… Долго звонили?

— Долго. Неприлично долго. Так, Дмитрий Алексеевич, на всякий случай… Дверь у вас закрыта на все замки и задвижку?

— Так точно, закрыта.