Жизнь взаймы

Впрочем, он мог и ошибиться. Ему хотелось бы ошибиться. Временами Паленому казалось, что его силой затолкали в грязь, и он никак оттуда не выберется, потому что нельзя найти ни единого сухого и чистого места, на которое можно опереться.

"Ну и кореша у Анны Григорьевны… мать их!.. Имея таких "друзей", врагов не нужно. На свалке и то было проще. Там всегда знаешь, кто есть кто. Если кто-нибудь держит камень за пазухой, его за версту видно. А вращаться в среде этих нуворишей с их сладенькими улыбочками и всякими там ути-пути все равно, что идти босиком по серпентарию, где змеи не в клетках, а ползают на свободе, притом в высокой траве, где их не видно".

Остается Ник. Друг Князева. Друг? Скорее, собутыльник и напарник по различным похождениям, в простонародье называемым "ходками налево". Интересно, он тоже в деле? Или его держат ради прикрытия?

Возможно. Такой рубаха-парень, выпивоха и бабник, со своими гусарскими замашками может растормошить любую компанию, направив самые нехорошие мысли собутыльников в нужное русло.

В общем, с Ником пока непонятно. Ладно, пусть его. Главное заключается в другом – как сесть на раскаленную сковородку, чтобы не обжечь зад.

Будь он один, все было бы гораздо проще. Разобраться со всей этой камарильей – раз плюнуть.

Но теперь на его совести Анна и Антошка. Они тут ни при чем. А оставить их наедине с этим зверьем, значит, похоронить. Чего он просто не может себе позволить. И дело даже не в человеколюбии, а в элементарном чувстве справедливости.

Да, за большие деньги можно купить все. Или почти все. Но только не человеческую душу, которой противны всякие оковы, а такие – тем более. Даже у самого отъявленного негодяя она иногда просыпается и начинает бунтовать.

А все потому, что человеку вставил душу ТВОРЕЦ всего сущего, а не тот, кто ее купил. И она живет по своим законам, высшим, которые неподвластны разуму…

Размышления Паленого прервал Володя. Он позвонил по внутренней связи и сказал:

– Есть важный разговор…

– Приходи, я жду.

Паленый выключил тренажер, быстро принял душ, закутался в просторный и длинный махровый халат и прошел в гостиную. Там он сел в кресло и начал втирать специальный крем в кожу лица, которая начала немного шелушиться.

Володя был сильно озабочен, даже испуган, как показалось Паленому. На хмуром лице охранника бегали желваки, а в глазах затаилось виноватое выражение.

– Что-то случилось? – встревожился Паленый.

– Да, – немного помедлив, ответил Володя.

– И наверное, не очень приятное. Рассказывай. В последнее время к неприятностям мне не привыкать.

– Черт! – неожиданно взорвался Володя. – Как же я лопухнулся!

– Ты это о чем?

– Я имел разговор со снайпером.

– Что-о-о!?

– А то… – Володя с возмущением посмотрел на свои сильные руки, словно они одни были виноваты в его промашке. – Он подловил меня на автостоянке, когда я возвращался из магазина с продуктами. Домой закупал…

– Говори, говори! – поторапливал его Паленый.

– Он подошел ко мне сзади, приставил к пояснице ствол и спросил "Хочешь жить?"

– Твой ответ мне ясен. Дальше что.

– Конечно, ясен. Я сказал "Да". А что мне еще оставалось? Руки заняты пакетами, ствол за пазухой… Пока я развернусь, он грохнет меня пять раз.

– Ну и?..

– Он сказал "Тогда стой и не дергайся. Ты знаешь, кто я?". Конечно, знаю! Я кивнул. Александр Игнатьевич, я не испугался! Но это случилось так неожиданно, что у меня в голове образовался вакуум. Ни одной толковой мысли. Ступор.

– Володя, о своих переживаниях поведаешь потом, за рюмкой водки. Что он тебе сказал?

– Он сказал "Передай Ворону, что я приду. Пусть ждет".

– И все?

– Все.

– А что было потом?

– Потом он исчез. Испарился. Был – и нет. Я даже шагов его не услышал. Обернулся – а там какая-то девица садится в машину.

– Надеюсь, ты поспрашивал ее насчет нашего общего "друга"?

– Конечно.

– И она ничего не заметила.

– Откуда вы знаете? – удивился Володя.

– Предполагаю. Это в женской натуре заложено. Будь у тебя за спиной дама со "шмайсером", девица описала бы и ее прическу, и лицо, и помаду на губах, и в чем она была одета, и даже сколько стоит ее шмотье и в каких бутиках оно куплено.

– Ну… наверное…

– Не наверно, а точно. Закон женской диалектики. А потом ты сел в машину и уехал…

– Что мне еще оставалось делать?

– Верное решение, – одобрил Паленый. – Судя по всему, это очень опасный тип. Начни ты искать его, неизвестно чем обернулась бы для тебя эта инициатива. Впрочем, он был уверен, что ты не сделаешь такую глупость.

– Почему вы так думаете?

– Володя, он знает о нас ВСЕ. В том числе и про охранников – сколько их, расписание смен, где они служили, с кем и где живут, как себя поведут в экстремальных ситуациях… Ну и так далее. Это профи. Очень серьезный противник. Он ничего не делает с кондачка.

– А как насчет того, что он по вас промахнулся? – не без ехидства спросил Володя.

– Это меня как раз и смущает. Подозреваю, что промахнулся он НАМЕРЕННО. Уж не знаю, из каких соображений…

– Александр Игнатьевич! – возмущенно воскликнул Володя. – Что вы такое говорите!?