Жизнь взаймы

— Пока не знаю. Просто закинул сеть. Но, судя по нашему разговору, рыба попадется крупная.

— Вы недолго будете заниматься этим делом.

Визит Лютера произвел прямо противоположный эффект. Вместо того чтобы отвратить Кентриса, он дал ему дополнительную мотивацию. Кентрис приостыл, когда Гейтс с такой легкостью пошел ему навстречу в больнице. Но Лютеру стало известно, что Кентрис расспрашивал Гейтса о Ласситере, а это значит, Гейтс как-то связан с федералами.

Кентрис не раз сталкивался с ФБР. Он понимал, что Лютер не успокоится. Вполне возможно, что Кентрису позвонит мэр и прикажет сотрудничать.

А это значит, что действовать нужно быстро.

— Ну что у вас новенького? — спросил Кентрис, позвонив мне.

— Что вы имеете в виду?

— Я полагаю, что вы не штаны просиживали.

— А вам известна идея двустороннего уличного движения?

— Известна, — сказал Кентрис. — Но она больше нам не подходит. У нас теперь три стороны. В игру вступили федералы.

Я забросал его вопросами, но он почти не отвечал. Наконец я спросил:

— Вы посмотрели фотографии?

— Да. Номера фальшивые. Парня я объявил в розыск. Вам нужно приехать ко мне завтра утром, обменяемся информацией.

— А больше ничего?

— Вы же специалист по журналистским расследованиям? Так пора расследовать.

Мы еще немного поговорили, и я повесил трубку. В комнату вошла Элли, я рассказал ей о разговоре с Кентрисом.

— Кентрис не знает, почему на него давят, — заключил я. — Единственное, что он сделал, — поговорил с Гейтсом, и тот ему показал данные испытаний.

— Так зачем он хочет тебя видеть завтра утром?

— Он не хочет привлекать слишком большое внимание к тому, чем занимается, и, вероятно, думает, что я смогу раскопать больше, чем он.

— Это как же?

Я пожал плечами.

— Ну, что-нибудь придумаем.

Элли готовила ужин. Не то чтобы она умела это делать, но ей нравилось, и я не возражал. Одно плохо — мне приходилось это есть; но сегодня предполагались спагетти с мясным соусом, это я стерплю.

Потом я позвонил Крейгу, рассказал о вмешательстве ФБР.

— Если Ласситер мошенничает с испытаниями лекарства, то это компетенция Управления по контролю за пищевыми продуктами и лекарственными препаратами, — сказал он. — ФБР есть смысл привлекать, если там что-то заподозрили. Я поспрашиваю.

— Завтра утром я поеду к Кентрису, чтобы выработать стратегию, — сказал я. — Посмотри, что удастся узнать.

Элли разбудила меня в семь.

Она не стучала в дверь, не входила в комнату и не трясла меня за плечо. Она действовала тоньше. Она подняла на кухне такой грохот, что я бы даже из комы восстал.

Я вышел в кухню.

— У нас что, землетрясение?

— Извини, я просто уронила кастрюлю.

— Ты хотела меня разбудить.

Она кивнула.

Через час мы были уже в пути: по мосту Джорджа Вашингтона перебрались в Нью-Джерси и порулили по трассе номер семнадцать. Всю дорогу Элли была спокойна. После возвращения она стала печальнее. Я всегда видел, когда она вспоминала вдруг о сестре, и видел, как она старается стряхнуть с себя депрессию.

Я взял ее руку и задержал в своей. Она посмотрела на меня, наши глаза встретились, и мы долго не отводили их, пока я не вспомнил, что надо и на дорогу иногда смотреть.

Мы продолжали ехать по Семнадцатой трассе, потом свернули на скоростную автостраду штата Нью-Йорк. Минутах в двадцати от Монроу машина вдруг поехала медленнее. Я нажал на газ. Никакой реакции.

Мотор заглох, несмотря на то что ключи были в зажигании. Просто умер, и мы некоторое время катились по инерции.

— Что случилось? — спросила Элли.

— Понятия не имею. Заправился только вчера.

Я свернул на обочину, и мы остановились, как раз под знаком, сообщающим, что место отдыха в одной миле впереди.

— Ты разбираешься в машинах? — спросила Элли.

— Я знаю, как вызвать «Трипл-Эй». А ты?

— Тогда звони, — сказала она.

Я вытащил телефон и увидел, что «нет доступной сети»; мы оказались в довольно-таки пустынной местности.

— Глазам не верю, — сказал я. — А твой принимает сигнал?

Элли проверила телефон; он тоже был вне сети.

— Я хочу дойти до этого места отдыха, — сказал я, открывая дверцу. — Там должен быть телефон-автомат.

— Мне идти с тобой или остаться в машине? — спросила она.

— Идите с ним. — Я узнал этот голос и невольно застыл. А когда обернулся, мои страхи подтвердились: это был тот тип, что следил за нами. Пистолетом он целил мне в грудь. Я поднял руки.

— Опусти руки, — нахмурился он. — Это тебе не кино. — Он двинулся к открытой двери и сказал Элли: — Выходите.

Элли открыла свою дверцу и вышла. Я испугался до полусмерти, она же, казалось, скорее рассердилась.

Мимо проехали две машины, но я отметил, что пистолет заслоняет от дороги спина этого типа. Никому и в голову не придет, что у нас что-то не так. Еще я отметил, что на обочине стоит только наша машина; этот тип, должно быть, пришел пешком, из леса. Из чего следовало, что он знал, где мы встанем. Из чего, в свою очередь, следовало, что он-то нас и остановил.

— Пошли. Туда, — сказал он, указывая в чащу деревьев.