Жизнь Вудхауза

Далвич-колледж был основан в 1619 году, во времена короля Иакова, современником Шекспира, артистом и импресарио Эдвардом Аллейном. В 1857 году, в ходе викторианской реформы частных школ, его разделили на Верхнюю школу (Далвич-колледж) и Нижнюю школу (школу Аллейна), что весьма отличало это учебное заведение от множества заурядных в этом отношении лондонских школ. Вудхауз выразил гордость «аллейновских» школяров в своем первом романе «Охотники за призами»: «Ужаснейшая ошибка, какую только может совершить смертный, — это назвать колледж школой (не говоря уж об обратном)». В Далвиче были как приходящие ученики, так и пансионеры; великолепное новое палаццо, построенное сэром Чарлзом Барри в 1866–1870 годы, придавало Далвичу ореол живости и респектабельности, к чему здесь все и стремились. Как и его соперники по спортивным состязаниям: Тонбридж, Чартерхаус и Шерборн, — Далвич-колледж не был ровней Итону или Винчестеру, подобно тому как лондонское предместье, где он находился, не могло тягаться с торговыми городами провинции; тем не менее, колледж давал детям имперских чиновников прекрасное образование. Когда Вудхауз заговаривал о Далвиче, у него всегда проявлялся классовый инстинкт, как и у всякого ученика английской частной школы. В старости он сказал однажды: «Это была, так сказать, школа для среднего класса. Мы были сыновьями довольно состоятельных, но уж точно не богатых родителей, и всем нам предстояло зарабатывать на жизнь самим. По сравнению с Итоном Далвич — это как в Америке университет штата по сравнению с Гарвардом или Принстоном. Родители Берти Вустера ни за что бы не отправили ребенка в Далвич, а вот Акридж вполне мог бы там оказаться». С виду мелкобуржуазный и провинциальный, Далвич, однако, среди своих выпускников числил и художников, и литераторов, причем их было больше, чем в других колледжах: это и популярный автор Деннис Уитли, который ненавидел колледж и так его и не окончил, Рэймонд Чандлер, учившийся вскоре после Вудхауза, С. С. Форестер, автор книг о мичмане Хорнблауэре, а много лет спустя — романисты Майкл Ондатжи и Грэм Свифт.

Сначала Вудхауз был приходящим учеником и первый свой летний триместр 1894 года жил в семье преподавателя в Восточном Далвиче. Мальчик рос близоруким и застенчивым, но не по годам крупным. Кроме того, идя по стопам Армина, он никак не мог избавиться от ощущения, будто старший брат наблюдает за ним, «как полицейский». Пансионеры в Далвиче смотрели на приходящих учеников свысока, но с началом осеннего триместра 1894 года Вудхауза поселили в одном из четырех пансионов — в Айвихоуме. Теперь наконец он достиг желанного положения в школьной иерархии и впервые обрел уверенность в завтрашнем дне. Вудхауз вспоминал, что пансионеру было намного проще завести друзей. Жизнь в пансионе сформировала его творческий дар. Рассказы, которые он опубликовал, окончив колледж, полны любовно подмеченных деталей из повседневной жизни учеников, и, как говорил его современник и лучший друг Уильям Тауненд, рисуют достоверную картину школьных лет: «Нынешние старики, которые учились в Далвиче с 1895-го по 1901 год, узнают в мастерских этюдах Плама свою жизнь той далекой поры и оценят их по достоинству». Для одноклассников он, впрочем, был не Плам, а, как принято в школах, Вудхауз-младший. Со временем у него появилось еще одно прозвище — Подж, по созвучию с инициалами «Пи» и «Дж»[17], а также, возможно, из-за его полноты[18]. «Я был со всеми в хороших отношениях, — говорил он впоследствии, — но близких друзей у меня не было».

Вокруг Айвихоума, который являл собой нечто среднее между приемной семьей, лагерем для несовершеннолетних преступников и скопищем буйных подростков, строилась вся жизнь школьников: утренние занятия с перерывом без четверти одиннадцать, дневные классы с двух до четырех, затем игры и два часа на выполнение заданий. За дверью, отделявшей приватную часть дома от помещений учеников, жил директор школы с семейством и слугами. Для первогодка вроде Вудхауза территория учеников состояла из столовой, общих комнат старших и младших мальчиков, а также спален, где на узких железных кроватях под красными казенными одеялами спало от пяти до двадцати ребят. В этой обстановке и сложился характер Вудхауза, В рассказе «Ход слоном» важный епископ, знаменитый выпускник некоего колледжа, возвращается в свою альма-матер и снова ощущает себя школьником, а после рюмки восхитительного тонизирующего напитка мистера Муллинера под названием «Эй, смелей!» испытывает «веселость и обострившееся чувство юности. Епископ ощущал, что ему пятнадцать лет»[19]; ровно так же, пятнадцатилетками, ощущают себя и молодые люди в книгах Вудхауза.