Противомоскитная сетка полетела назад, Минголлу выдернули из гамака, поставили на колени и стянули запястья веревкой. В невнятном свете фонаря он разглядел гамак Гарридо: черный кокон болтался теперь ниже, как будто смерть была тяжелее жизни. Минголлу рывком подняли на ноги и повернули лицом к тощему, как вешалка, типу с гнилыми зубами и раздутыми зрачками; всклокоченная борода болталась на груди слюнявчиком, темные космы свисали до плеч. Он поднес фонарь к подбородку, и Минголла разглядел ухмылку. Позади стояли его люди, такие же тощие и бородатые, но пониже ростом. Дырявые камуфляжные комбинезоны, автоматы старого образца.
– Рад знакомству, Дэвид, – сказал Кофе, опуская фонарик. – Как насчет ночного марш-броска?
– Может, щелкнуть ему парочку? – предложил кто-то.
– А что, дело. – Кофе залез в карман, затем поднес фонарь к ладони – там высветились две округлые капсулы из серебристой фольги. – Самми пробовал?
– Слушай, – начал Минголла, – у меня...
Кофе вогнал ему в живот кулак, и Минголла сложился пополам. Не упал он только потому, что кто-то держал конец веревки, обмотанной вокруг его запястий. Несколько секунд он вообще не мог дышать, а когда все же набрал в рот воздуха, Кофе схватил его за подбородок и потянул вверх.
– Урок первый, – сказал бородач. – Спрашивают – отвечаешь. Значит, так: самми пробовал?
– Нет.
– Тады держись... чистая радость и победа. – Он поднес к носу Минголлы первую ампулу. – Как щелкну, сразу вдыхай, понял? А не то будет тебе новый урок. – Он раздавил ампулу большим и указательным пальцами, Минголла вдохнул жгучий пар. – Теперь вторую, – весело сказал Кофе.
Мир стал резче и ближе. Высоко в кронах деревьев Минголла разглядел паукообразные фигуры обезьян, подсвеченные обрывками лунного света и обрамленные филигранью черной листвы, услышал сотни новых звуков, они сплетали обрывки тьмы в наглядную карту из шелестящих папоротников и скрипучих ветвей. Ветер стал прохладнее, каждое его дуновение словно облизывало тело, теребило волосы.
– Люблю смотреть, когда по первому разу, – сказал Кофе. – Господи, как здорово!
Минголле вдруг стал противен этот Кофе, и презрение вырвалось густым безумным смехом.
– Думаешь, мелко нас видел, а? Не ведись, Дэвид. Ни надуть, ни удрать, ни свалить меня даже и не думай. – Кофе схватил его за ворот и притянул к самому лицу. – Я в «Изумруде» третий год, я вижу, когда муха срать садится. Чтоб ты знал – в этих блядских джунглях я царь! – Он отпустил Минголлу и оттолкнул подальше. – Ладно, пошли.
– Куда? – спросил Минголла.
– Вопросы? – Кофе снова повернулся к нему лицом, вылетавшее из расширенных зрачков безумие мелко трепетало вокруг Минголлиной головы. – Ты не спрашиваешь, а делаешь что говорят. – Кофе расслабился и ухмыльнулся. – Но раз новенький, так и быть. К свету правосудия, там и решим, быть тебе у нас в команде али нет. – Он закинул автомат на плечо. – Полегчало?
Парень дернул за конец веревки, и Минголла воткнулся в гамак Гарридо; пока он выпутывался из ячеек, парень прокомментировал:
– Дохлых бобиков не видал, что ли.
В Минголле поднималась химически чистая злость, яростное ощущение, что честь и характер – не пустые слова. Он резко вырвал веревку, и, когда часовой пнул его автоматом, оттолкнул ствол в сторону, с невероятной быстротой выскочил вперед и подсек парня под ноги.
– Убью, сука! – пригрозил он валявшемуся на земле бородачу. – Только тронь, убью!
– Во, дела, – воскликнул у него за спиной Кофе. – Да мы, никак, тигра за хвост поймали. – Голос звучал весело и сардонически, но когда, обернувшись, Минголла увидел, как сержант улыбается – жестко и оценивающе, – он понял, что ошибся.