Жизнь во имя любви

– Это так, Ваше Императорское Величество, – начал было Таир.

Но «Величество» отмахнулся.

– Мы одни, приём неофициальный, более того, мы с вами не сегодня-завтра породнимся. Обращайтесь попросту – Государь.

– Как прикажете, Государь, – склонил голову наместник. – Если позволите, суть обращения расскажет моя супруга.

Таир повернулся ко мне и будто невзначай взял за руку. Как я и просила.

– Государь, как вам известно, я дочь поражённого в правах Верхосвятского Петра Андреевича. Проживая с бабушкой Глафирой Александровной в деревне Калиновка в курной избе, я угорела почти до смерти. Выходила меня милостью Триединого целительница Прасковья Вадимовна, после чего я стала слышать советы святой Роксаны.

Я сделала паузу, ожидая реакции слушателей, но те недоверия не выражали.

– Много полезного узнала я от небесной покровительницы за эти годы. Но не так давно я стала получать от неё тревожные послания. И касались они, Государь, империи в целом. Думаю, что о нигилистах и людях, мечтающих о свержении власти, Великий Князь Андрей Васильевич вам докладывал. Уверена, что они не обделены вниманием службы безопасности, но дело в том, что это пока они больше говорят, чем делают. К сожалению, скоро наступят времена, когда бунтари перейдут к активным действиям. Они начнут бросать бомбы в высокопоставленных сановников, подбивать рабочих на фабриках к забастовкам, будут распространять литературу, в которой порочится самодержавие.

– В смысле — бомбы? – спросил Великий Князь, уловив паузу в моём повествовании. – Где они их возьмут?

– Изготовят в своих лабораториях. Среди поклонников революционного движения много образованных людей: студенты, молодые непризнанные учёные, просто самородки. А составляющие для взрывных устройств будут везти из-за границы. Может быть, уже…

Император вопросительно посмотрел на брата, тот недоумённо поднял бровь – пока такой информации у него нет.

– Что-то ещё? – было заметно, что настроение Дмитрия испортилось. Вряд ли кому понравится знать, что в этот момент кто-то где-то возможно готовит на него покушение.

– Пожалуй, да… – нерешительно начала я, но, почувствовав ободряющее пожатие Таира, продолжила увереннее. – Государь, под угрозой вся императорская семья. Мне были показаны такие страшные картины возможных событий, что я содрогаюсь, вспоминая их: перевёрнутые взрывом кареты, оторванные конечности, выстрелы в упор.

Дмитрий, переживший не одно покушение, завозился в кресле и вдруг, не сдержавшись, воскликнул:

– Да что мне их, вешать, что ли?

– Ни в коем случае, Государь! – я даже ладони в протестующем жесте выставила. – Казнив злодеев, вы возведёте их в ранг мучеников, и на их место тут же придут последователи. Самое лучшее для них – это кандалы на ноги, кайло в руки и в глубокие шахты, полезности для государства добывать.

Сказала я это так жёстко, что мужчины посмотрели на меня с удивлением, смутив меня едва ли не до слёз.

– Хорошая у вас покровительница, Роксана Петровна, – после непродолжительного молчания и дождавшись, когда я успокоюсь, сказал император. – Благодарю вас за ценную информацию. Ступайте, а мы думать будем.

Но тут словно очнулся задумавшийся Великий Князь.

– Роксана Петровна, так вы говорите, материалы для бомб из-за границы везут? А не сказала ли ваша покровительница небесная, откуда конкретно?

– Нет, Ваше Высочество, об этом мне сказано не было. Но в одной из книг я прочитала такую фразу: «Ищи, кому выгодно».

После этих слов нас отпустили.

Собираясь на встречу с императором, мы предупредили Кирима о том, что будем в столице, но сына, к нашему разочарованию, в Москаграде не было – в полк отправили опыта набираться.

– Душа моя, позволь пригласить тебя на прогулку? – подставил мне руку, согнутую в локте, Таир. – У нас нечасто есть возможность побыть вдвоём, мы редко гуляем и преступно мало общаемся. Хочу завести традицию каждую неделю выходить в свет: театры, выставки, рестораны. Что ты пожелаешь. Мы слишком долго вели затворнический образ жизни и в обществе показывались только по необходимости. Это неверно. Ты красивая молодая женщина и должна блистать!

Проговаривая всё это, муж увлекал меня к выходу из дворца. Я и не сопротивлялась. Гулять, общаться, ходить в театр я вовсе не против. Даже на ресторан согласна, но блистать… Спасибо, нет. Не моё это. «Балы, красавицы, лакеи, юнкера…» На балах от пустопорожнего времяпрепровождения, монотонного, несмолкающего гула голосов, мелькания лиц и блеска бриллиантов я быстро устаю. Уже через час меня тянет если не в поместье к морю, то во дворцовый рабочий кабинет. Конторские книги проверять интереснее, чем слушать о том, что графиня Лапуховская дала отставку очередному любовнику, а барон Штольц вновь проигрался на бегах.

Начало лета в Москаграде чудесно. Пока ещё нет изнуряющей духоты, которая непременно наступит через полтора месяца. Цветут сады, и в воздухе стоит одуряющий аромат сирени. К вечеру заведут звонкие перепевки соловьи и лягушки. Как бы ни любила я Гиримский полуостров, но должна признать, что есть в это время года некая прелесть и в столице.