Жизнь вдребезги

Дюваль извлек из кармана пластиковый футляр с документами. Вероника всегда держала его в ящике для перчаток, который, должно быть, открылся, когда машина перевернулась перед падением в воду, и теперь водительское удостоверение было влажным. Бланки регистрации аварии исчезли. Дюваль еще порылся в кармане для мелочи. Все напрасно. Ничего. Жандармерия выдаст другой. Ему еще придется иметь с ней дело. Надо ли заплатить что-нибудь механику? Медсестре? Он ненавидел чаевые за то, что не умел их давать. Ну, да потом! Он все откладывал на потом. Сейчас он должен осмотреть то место, где машина сошла с дороги. Следователь удивится, если он не поспешит к месту происшествия. Отныне все: движения, походка, слова, все должно подчиняться одной задаче - изображать убитого горем мужа. Он должен уметь играть эту роль безошибочно.

Дюваль - поблагодарил механика и вернулся в город. Он поехал по направлению к мосту, миновал его, свернул вправо на дорогу к Амбуазу, рассеянно оглядывая окрестности, беспрестанно думая о письме. "Вскрыть в случае смерти". Пока Вероника жива, адвокат не имеет права его вскрыть. Вероника для него теперь все равно, что кислородный баллон, отсрочка ареста… А если она умрет?… Тут Дюваль перестал задаваться вопросами. Может, он успеет сбежать, если хватит времени. Он набьет чемодан банкнотами и попытается перейти границу. Все было зыбким, ненадежным. Он был уверен только в том, что не допустит, чтобы его арестовали.

Так Рауль доехал до Шомона и у моста сбавил ход. Как сказал жандарм, авария произошла где-то здесь. Правый бортик шоссе был невысок. Река казалась совсем рядом, если бы не табличка "Купание запрещено", она была бы просто очаровательна. Рауль уже издалека заметил следы бывшей драмы, он остановился. На месте, где "Триумф" сошел с дороги, лежало битое стекло. Вот тут, где взрыта трава, машина и перелетела через барьер и скатилась по другой стороне прямо на песчаный берег. На влажной земле видны еще следы ремонта дороги и глубокие колеи, ведущие к городу. Множество отпечатков ног уходило к реке. Дюваль подошел к воде, которая перекатывалась по камням, поднял ветку и забросил ее подальше. Она, медленно кружась, заскользила по течению.

Рауль попробовал воду рукой и счел ее холодной, потом закурил, подержал зажигалку в руке. Теперь он видел все. И что же?

Ему нужно запастись терпением надолго. Где-то в мозге Вероники разрушались обескровленные клетки. Рауль зависел теперь от столь малых вещей, что и под микроскопом их не всегда различишь. В голове его вертелся лишь один вопрос: сколько продлится эта мучительная игра? Он возвратился в гостиницу и позвонил в больницу.

- Состояние без изменений, - ответила медсестра. - Не волнуйтесь, месье Дюваль.

" Завтра принесу цветы, - подумал он, - это как раз то, что должен сделать настоящий муж. А что сделает ее возлюбленный?"

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Каждый день после полудня Дюваль появлялся в больнице. Он подходил к столику старшей медсестры, которая быстро сообщала ему: "Ночь прошла спокойно" или "Сегодня небольшая температура". "Вчера к ней как-будто вернулось сознание. Ей дали успокаивающее". Несколько раз ему попадался на дороге доктор Пеллетье, который собирался поехать обедать после операции. Тот, как всегда, был сдержан и скуп на новости. Он быстро сообщал о результатах артериографии, о фибринолизе, о тесте Бурштейна… для Дюваля все это был темный лес. "Все идет неплохо, - заключал доктор. - Но травма серьезная. Нужно избегать всяких волнений, потрясений…" Дюваль довольствовался тем, что наблюдал за Вероникой через слегка приоткрытую дверь.

- Можете подойти, - говорила Жанна, сиделка Вероники.

- Нет, нет, - протестовал Дювалв. - Доктор просил не доставлять ни малейшего волнения.

- Но она же спит.

- Потом, потом. Нужно ли ей что-нибудь?

- Пока нет. В чемодане было белье. Я положила его в шкаф.

- Спасибо.

- Через несколько дней, когда она начнет подниматься, ей понадобится домашний халат.

- Уже? Подниматься?

- Конечно! Но не для ходьбы.

Дюваль уходил на цыпочках. Он не спешил встретиться взглядом с Вероникой. Он знал, что скоро должен будет подойти к ней, ласково заговорить, проявить заботу, потому что все это произойдет при Жанне, которая так отзывчива и участлива к судьбе супругов. "Еще три дня, - говорила сестра, - ей снимут большую повязку, и вы увидите ее прежней. Какая радость! Представляю себя на вашем месте! Она, наверное, была красавицей! Я никогда не видела такого замечательного телосложения". Он хотел было пожать плечами, но спохватился, сжал кулаки и, грустно улыбнувшись, изобразил подходящий случаю вздох, а как только вышел из больницы, бросился искать место, где бы выпить коньяку, чтобы переварить эту новость.