Жизнь вдребезги

— Сердечник! Не слишком ли поспешный вывод?

Это сказано таким тоном, что бакалейщик застывает с протянутой над горой консервных банок рукой.

— Как?.. Вы думаете, что…

— Ну, я ничего не думаю… И ничего не говорю… Только констатирую… Горошек самый мелкий, какой у вас есть… Сколько с меня?

После ухода супругов бакалейщик некоторое время стоит в раздумье, затем поворачивается к комнатке за магазином и восклицает:

— Джульетта, Джульетта… Послушай–ка!

Булочник… Мясник… Молочник… Потом небольшой кружок по рынку Массена. И — последний штрих — визит к доктору Гильбу, дом которого располагается за оградой в римском стиле.

— Доктор, наш приход к вам имеет абсолютно конфиденциальный характер, поэтому мы просим соблюдать полную тайну… Так вот, мы родственники Гастона Крепуа, вашего несчастного пациента, и мы не будем от вас скрывать, что были совершенно ошарашены известием о…

Прокурор Республики долго разглядывает Берту Крепуа, очень гордую в своем трауре.

— Если бы речь шла только об анонимных письмах, я думаю, ими бы все и закончилось… Но есть еще общественное мнение, не говоря уже о неком вмешательстве, оглашать которое пока преждевременно… Короче, как вы уже знаете, мадам, судебно–медицинский эксперт в конечном итоге подписал разрешение на эксгумацию, и вскрытие было проведено… Я только что получил отчет профессора Эрбийона. Читаю: «сильная доза токсичного вещества, полученного из луковичной поганки, попавшего в организм во время ужина…» Как вы объясните это, мадам?..

Но у Берты нет сил. Она даже не пытается сопротивляться. И падает в обморок. Ею руководила больше ненависть, нежели корысть. Она дважды давала мужу небольшие дозы яда после его «парижских возвращений». Доктор Гильбу ни о чем не догадывался. В приступах Гастона Крепуа он усматривал лишь очевидные последствия загула. Так почему на этот раз должны были возникнуть подозрения? Он же сам часто предупреждал своего пациента. И печальный конец должен был лишь подтвердить пессимистичные предсказания. Такие слова подталкивали Берту. Если бы не это неожиданное вскрытие!

Поскольку преступник не может наследовать имущество жертвы, Дидье и Сильви вызывают к нотариусу — наследниками Гастона становятся они. К сожалению, долги магазина столь велики, что супругам останутся лишь какие–то несколько тысяч франков.

— Ну что же, — вздыхает Сильви, — за неимением лучшего, мы все же сможем купить машину и совершить прогулку по побережью!

Вот так и мчатся они на своем автомобиле по направлению к Вансу.

Остановившись у бензоколонки, заправляются. Рядом с ними останавливается белый кабриолет. За рулем — эксцентричная девушка в белом платье, рядом с ней — жиголо.

— Смотри, Сильви! — восклицает Дидье. — Я не ошибаюсь, это действительно…

Сильви пристально всматривается.

— Да ведь это Аврора! Ну и ну!

Кабриолет срывается с места и уносится, как смерч. Но Аврора тоже узнала супругов Марассен; проезжая мимо, она машет им рукой.

— О! Вы знаете ее? — восклицает заправщик. — Вот уж кому повезло! Подумать только, всего месяц назад она была простой горничной… А потом — бац! Выигрышный билет Государственной лотереи… это еще называется «свипстейк» — скачки с лотереей…

Но, впрочем, она не долго так протянет… Дважды уже чуть не разбилась! Ну а пока живет в свое удовольствие!

Обернувшись одновременно, Сильви и Дидье в отчаянии провожают удаляющийся на бешеной скорости кабриолет.

Каюта № 11. Ницца

Жан–Клод бросает взгляд на часы бара. Двадцать минут первого ночи. Он хочет спать. К тому же с некоторых пор качка на море усилилась. И он бы многое отдал, чтобы растянуться сейчас на кушетке. Но не скажешь же едва знакомой молодой и красивой женщине: «Извините, но ужасно хочется спать… и меня слегка укачало». Да Югетта рассмеется ему в лицо. Журналистка! Эти не знают усталости, у них поступь старых морских волков, привычных к виски. И дернуло же его пригласить Югетту выпить! Ведь тот факт, что случай свел их за одним столиком, еще ничего не значит… Тем более что не очень–то он и богат!

— А с Лиз Тейлор вы знакомы? — спрашивает Жан–Клод, лениво поддерживая разговор.

— Конечно. Ведь это моя работа.

— А с Барбарой Штейн?

— Я специально сделала крюк, проехав через Бастию, чтобы побывать на съемках ее фильма. Приехала как раз в тот вечер, когда украли ее знаменитое колье.

— Что? Так это действительно было? Мне показалось, что все было устроено ради рекламы.

— Жаль, что вы не видели, как Барбара рыдала у меня на плече, иначе бы так не говорили.

— Так она еще и рыдала на вашем плече!

Югетта с умилением рассматривает своего спутника. Высокий угловатый юноша действительно полон шарма, с его наивными вопросами, пылающими от румянца щеками, на удивление светлыми глазами… и мешковато сидящим пиджаком.

А Жан–Клод между тем оживился.

— И дорого оно стоит?

— Кто? Что?

— Колье Барбары Штейн!

— Ах, колье… Что–то около ста тысяч долларов. Но, может быть, теперь поговорим немного о вас?

— Обо мне? Да во мне нет ничего интересного. Да и что бы вы хотели узнать? Зовут меня Жан–Клод Жолибуа, я студент…

— И что же вы изучаете?