Жизнь вдребезги

Они проходят через маленькую переднюю и входят в гостиную, залитую южным солнцем, которое даже в январе такое же нежное и яркое, как летом. Гостиная соединяется с комнатой, в которой возле балкона сидит в кресле Патрис Майндрон. Его правая нога лежит на стуле. К ручке кресла прислонена палка с резиновым наконечником.

— Патрис, мсье принес фотографии.

Патрис поворачивает голову. У него итальянские глаза, полные драматизма и теплоты. Он кивает.

— Благодарю вас, мсье. Извините, что не могу встать. Упал с лошади, впрочем, ничего страшного.

— Я знаю, что это такое, — говорит Антуан.

— Вы увлекаетесь лошадьми?

— Почти. Я гонщик. Мне тоже не повезло. Это случилось на ралли. Я прибыл из Парижа без штрафных, а на перевале врезался в грузовик. Ни единой царапины, но машина в гараже по меньшей мере на неделю.

— А что у вас за машина?

— «Р–8 Гордини».

— Прекрасный автомобиль. Простите, когда консьерж позвонил, я не очень хорошо разобрал ваше имя. Вы из какой команды?

— Паскье–Бреки. А я — Бреки. Антуан Бреки. Паскье вернулся в Париж. А я вот жду машину.

— Тогда, может быть, мы еще увидимся. Мой ремонт продлится почти столько же, сколько и ваш. Не хотите стаканчик виски? Мартина, закажи, пожалуйста, три «Джилбейса».

— Нет, — говорит Антуан. — Спасибо, но мне нужно следить за собой. Никакого алкоголя, никакого табака…

— И никаких женщин, — смеясь, добавляет Патрис.

— А значит, никаких недостатков, — замечает Мартина.

— Кроме этих, у меня хватает других.

— Надеюсь! — шутит Мартина.

Как она это сказала! А ее голос — низкий, пылкий и до ужаса приятный! Антуану не хочется уходить. В распахнутое окно виден порт, белые корабли, дамба, грациозно обегающая небесно–голубое озеро, а прямо перед балконом медленно покачиваются на утреннем ветру пальмы.

— Ну что же, — бормочет Антуан, — мне пора. Счастлив был с вами познакомиться.

Ну, вот и все! Приключение оказалось коротким, Мартина провожает его, прикрывая за собой дверь в гостиную.

— Верните ее мне, — шепчет она. — Ну же! Будьте паинькой. Вы же знаете, что там было шесть фотографий.

— Оставьте ее мне, — умоляет Антуан. — Это будет моим единственным хорошим воспоминанием о побережье.

— Нет, только не эту. — Она еще больше понижает голос. — Муж такой ревнивый, вы даже не представляете!

Двумя пальцами Антуан держит фотографию, где она изображена в бикини.

— Вы отрываете ее у меня от сердца, — говорит он столь жалобно, что оба не могут удержаться от смеха.

— Ну же, не упрямьтесь, отдайте.

Она пытается вырвать у него фотографию, но Антуан уворачивается.

— Вы были правы, — продолжает он. — У меня есть масса других недостатков, в частности любопытство. Я чувствую, что вам хочется многое мне рассказать, потому что вы несчастны… Не спорьте, вы несчастны!

— Тише! Замолчите.

— С таким человеком вы, конечно, несчастны. Значит, завтра, в одиннадцать, в Океанографическом музее. И я вам ее верну. Даю слово!

И он уходит, очень довольный собой. Какая сообразительность, какая ловкость! У них это называется «срезать поворот». Он идет, насвистывая «Мост через реку Квай», и, чтобы убить время, возвращается в гараж, где несчастная «гордини» стоит разобранная на части. День тянется бесконечно. Время от времени он посматривает на фотографию Мартины и напевает: «Мартина, Мар–ти–на…» — словно школьник. Солнце, как добрый приятель, кладет руку ему на плечо. Жизнь прекрасна. Если Мартина решится поведать ему свою жизнь, а она непременно решится, он будет встречаться с ней так часто, как только пожелает. И в этом городе, созданном для радости, любовь скажет ему «да»! Она уже говорит «да»! Ибо Антуану известны эти симптомы, это бесконечное желание двигаться, эта легкая лихорадка и планы, планы в голове… И он, который не пьет и не курит, опустошает целую пачку сигарет в баре возле Дворца. Мартина! Мартина!

На следующий день Антуан прогуливается по Океанографическому музею. Он не большой любитель гравюр, скелетов китов, ракушек и прочей давно омертвевшей всячины. Десять минут двенадцатого. Ее еще нет. При холодном свете раздевалки Антуан подводит итог. Его возбуждение спадает. Ясно, что она не смогла прийти. Она живет в другом мире, мире денег. Ее несчастья совсем другого рода. И встречи невозможны. Четверть двенадцатого. Антуан направляется к выходу. О чудо! Она здесь, в элегантном сером костюме. Кажется, не узнает его и медленно обходит музей. Антуан не чувствует под собой ног. Он возобновляет осмотр, но с противоположной стороны, рассчитав, что они встретятся в зале жемчужниц. Через зал, посвященный китообразным, он замечает, как серый костюм приближается. И вскоре они оба склоняются над одной витриной.

— Мы с вами незнакомы, — шепчет Мартина.

— Хорошо, но чего вам бояться, ведь вы пришли одна?

— Я никогда не бываю одна. Он всегда следит за мной. Всегда и везде. Он больной. Отойдите.

Она делает несколько шагов в сторону, рассматривая дротики для охоты на китов. Через некоторое время Антуан снова оказывается на ее пути.

— Кто за вами следит? — сквозь зубы спрашивает он.