Жизнь в зеленом цвете - 7

Гарри дал близнецам прикурить от огонька на своей ладони; мятный дым, горьковатый и горячий, согревал лёгкие. Блейз любил, когда от Гарри пахло мятой… но на шестом курсе Гарри курил очень редко, потому что это не помогало отвлечься от жажды…

«Хорошо, что я не надел сегодня его рубашку. Порвалась бы». Плюшевая мышка привычно оттопыривала карман, изредка покалывая булавкой значка с недвусмысленной надписью: «командир АП».

* * *

Занимался рассвет, когда мадам Помфри, оставив Гарри кучу зелий и указаний по обращению с выздоравливающими, вернулась портключом в Хогвартс. К тому времени Гарри успел переговорить по зеркалу с профессором МакГонагалл; правда, ничего утешающего или ободряющего он от неё не услышал.

Министерство успело посреди ночи прислать сову о том, что через несколько недель в Хогвартс прибудут преподаватели ЗОТС и маггловедения - предыдущий профессор маггловедения, Чарити Бербейдж, загадочно исчезла куда-то в июне - а также новый директор. Министерство уже принадлежало Вольдеморту - и Гарри мог себе представить, чему научат эти преподаватели.

С той же совой пришло извещение об исключении из школы Гарри Джеймса Поттера; до членов Эй-Пи пока не успели добраться, но Гарри теперь был практически вне закона. Впрочем, его это не сильно беспокоило.

Профессор МакГонагалл обещала держать связь с Норой, обеспечивать зельями в случае необходимости, или хотя бы ингредиентами - чтобы Гарри мог сварить сам всё, что нужно. Если понадобится - то и бойцами; мало ли, вдруг Пожирателям показалось мало, и они решат ещё раз прийти… Ещё она и Гарри договорились о том, что Грюм с несколькими не присутствовавшими на злополучной свадьбе членами Ордена придут и добавят магической защиты стенам Норы.

Гарри уже начал прощаться, когда профессор торопливо окликнула его:

- Подождите, Поттер…

- Да, профессор?

Преподаватель Трансфигурации помолчала немного, собираясь с мыслями; камин в её кабинете бросал отсветы ей на лицо, сглаживая морщины и маскируя тени под глазами, и на миг она показалась Гарри искусным барельефом Афины в древнегреческом храме.

- Вы… возглавляли эту битву, ведь так? Ремус рассказал мне…

- Там нечего было рассказывать и нечего возглавлять, четверть часа магической драки, только и всего, - отмахнулся Гарри. - Профессор, совсем забыл… желательно, чтобы Орден не предпринимал пока никаких непродуманных шагов. Я понимаю, Вам трудно договариваться с Грюмом, но я думаю, что общий язык Вы сумеете найти.

- Без Вашего одобрения Орден не предпримет ничего существенного, не будь я Минерва МакГонагалл, - спокойно отозвалась профессор.

Гарри оторопело похлопал ресницами.

- Профессор, я совсем не это имел в виду…

- А я, мистер Поттер, именно это, - отрезала МакГонагалл. - Признаться, я никогда не верила, что слизеринец возглавит борьбу с Риддлом, но Вы…

- Вы имеете в виду всю эту чушь по поводу того, что я символ Света и всё такое? - с плохо скрываемым раздражением спросил Гарри. - Послушайте, профессор, эта дешёвая романтика ни к чему…

- Какой Вы символ, Поттер? - перебила МакГонагалл. - Символ - это бесполезное украшение, единственный смысл которого - вдохновлять своим видом.

- И что в этом описании ко мне не подходит? Я помню, например, те письма из подполья Польши и Франции, которые публиковал «Пророк»… там всё точно так было!

- Не паясничайте, Поттер, - строго сказала МакГонагалл. - Или Вы напрашиваетесь на комплименты? Ну, ну, не стоит так истерически смеяться, я поняла, что не напрашиваетесь. Как только Поппи закончит, отправляйте её обратно, профессор Флитвик что-то расхворался. До свидания, мистер Поттер.

- До свидания, профессор, - Гарри сунул выданное мадам Помфри зеркало в болтавшийся на шее подарок Хагрида и неверяще покачал головой.

Шестнадцать минут бестолковой драки - и твой авторитет возрастает до немыслимых высот, хотя уже, кажется, выше некуда было… «Этак за тридцать-сорок минут тебя министром магии изберут, не спрашивая твоего согласия», - ехидно предсказал внутренний голосок. Гарри, не ответив на это провокационное предположение, отправился искать мадам Помфри.

Несколько часов после рассвета Гарри проспал; близнецы бдительно охраняли его сон, и только после того, как он вскинулся, впервые за прошедший месяц настигнутый кошмаром - мёртвое лицо, мёртвое, он не вернётся, Гарри, не вернётся, холодное, мёртвое, мёртвое, - решили прилечь сами. Они предлагали Гарри поспать ещё, но он наотрез отказался - его всё ещё трясло.

Раненые спали; тяжело, вздрагивая и вскрикивая во сне. Какое-то время Гарри просто шептал диагностическое заклинание, проверяя раны на предмет нежелательных воспалений; но мадам Помфри лечила безупречно, и, чтобы хоть чем-то помочь, он убирал свой эмпатический щит и отдавал им своё спокойствие, свою отрешённую усталость; нахмуренные брови и сжатые губы расслаблялись, стоны боли утихали, дыхание выравнивалось. «Чувствую себя матерью Терезой, блин…»

- Interaneam condicionem volo cognoscere, - в пятидесятый, наверно, раз, пробормотал Гарри на выдохе. - Хм… Билл, ты не спишь?