Жизнь в зеленом цвете - 7

Я люблю тебя. И буду любить ещё долго после того, как привкус соплей исчезнет.

Быть может, до смерти. А может, и после неё тоже.

Кто знает, не ждёт ли меня после неё бездонная коробка со всевкусными бобами - тоже себе вид пытки для незадачливых грешников?..

Джеймс, я ненавижу тебя.

Я буду ненавидеть тебя, твоих друзей и твоих будущих детей.

Я больше ничего теперь не умею.

Я ненавижу.

Я сожгу эту тетрадь».

Глава 24.

Рождение Тантая мало что изменило в их отношениях.

Павел Молитвин, «Путь Эвриха».

Билл оказался прав - слизеринское ограбление прошло на ура. Во всяком случае, никакой особой активности или беспокойства Вольдеморт не проявлял, знать не зная, что его хоркруксы давно уже перешли не в самые хорошие руки. Чаша погибла под зубами Севви, не успев раздвадцатериться или нагреться - мгновенно упав изуродованным куском золота на покрытый слизью каменный пол Тайной комнаты. Севви выглядел довольным - насколько к василискам вообще применимы человеческие категории эмоций - тем, что сумел оказаться полезным хозяину. Последний, несмотря на отсутствие непосредственно дел к Севви, приходил к василиску часто - просто посидеть, уцепившись за гладкую шею толще самого Гарри, послушать байки, перенасыщенные шипящими и свистящими, вдохнуть воздух Тайной комнаты - странным образом отличный от такого же влажного и холодного воздуха подземелий. Здесь не было такой гнетущей атмосферы, как там, где Гарри жил последние почти шесть лет; здесь не было воспоминаний - замешанных на крови, на любви ли. Здесь тысячу лет был один лишь василиск, погружённый в свои змеиные сны. Даже полностью убрав щиты эмпата, Гарри не чувствовал здесь ничего более страшного, чем то, что случилось пять лет назад, с дневником Риддла. Боль умирающего хоркрукса ещё держалась, ведь смерть была не мгновенной, да и сам хоркрукс успел понять, что происходит, и совсем не желал умирать… диадема и чаша оставили даже не следы - тени следов, коротенький ужас-возмущение, обрывающийся так внезапно, что Гарри, ощутив это в первый раз, почувствовал нечто вроде совестливого неудобства.

Так или иначе, здесь было хорошо. Севви не предъявлял к хозяину никаких претензий и всегда готов был поболтать на отвлечённые темы. От этого становилось легче, потому что многие до сих пор при разговоре с Гарри опускали глаза и говорили приглушённым тоном, как будто беседовали с неизлечимо больным. Возможно, они полагали, что он должен биться головой о стену, как только поток сочувствия слегка умерит свой бег, или что без речей наподобие «надо-жить-дальше-смотреть-в-будущее-с-оптимизмом-мёртвых-не-вернёшь-придёт-новая-любовь» Гарри всенепременно пойдёт и вскроет себе вены на могиле близнецов. Боже упаси оставить такого несчастного человека без соболезнований! Он же зачахнет, как комнатный цветок без поливки.

Хотя, если вдуматься, рациональное зерно в таких речах было, пусть и мизерное. Гарри, разумеется, становилось только больнее от лишних напоминаний, но одновременно отвлекала злость на непрошеных утешителей. В результате в определённых кругах собственной армии он приобрёл кличку «Бешеный». Кличка произносилась с придыханием несовершеннолетними школьницами у каминов в гостиных факультетов; там же толковались все поступки Гарри, слова и даже взгляды. После того, как он пару раз имел сомнительное удовольствие услышать обрывками такое обсуждение, поддавшись на уговоры Сириуса и Ремуса посидеть с ними в гриффиндорской гостиной, ему не составило труда находить каждый раз весомые предлоги, чтобы провести вечер в более приятной атмосфере.

Как правило, это была компания либо Кевина, либо Снейпа, либо книг по акушерству, всученных мадам Помфри, и не в последнюю очередь того самого талмуда для третьего года колдомедицинских курсов. Иногда - всех вместе, благо Кевин и Снейп на удивление благополучно уживались друг с другом; гриффиндорский первокурсник и слизеринский декан находили общий язык по любой теме, будь то зелья, Основатели, погода, Вольдеморт, тыквенный сок, сказки, Гарри или тысяча других животрепещущих вопросов. Гарри полагал, что, не возьмись этот невозможный дуэт лечить его тогда, после… вряд ли им пришло бы в голову, что у них вообще есть о чём поговорить. Но так или иначе, вспять процесс было уже не повернуть, и Гарри порой подолгу сидел в углу лаборатории, заучивая наизусть разницу между предлежанием и положением плода или шкалу Дилис Дервент для оценки состояния новорожденного, в то время как Кевин практически засовывал нос в очередное зелье, а Снейп, с редкостной корректностью удерживая Поттера-младшего от необдуманных действий, пояснял, что это за варево, к чему оно и по какой причине туда лучше не совать вообще ничего. С такими лекциями Кевин имел все шансы в будущем году, когда - хотелось бы верить - начнётся наконец его магическое образование, стать первым учеником по Зельеварению, причём совершенно заслуженно.