Жизнь в зеленом цвете - 6

- Я знаю, - ответил Гарри и провёл влажную дорожку языком по шее Блейза, закончив её под изящным овальным ухом, там, где принято чесать кошек.

Четыре пальца вошли в Гарри без боли и долго гладили, массировали, ласкали простату, вырывая из него крики, стоны и вздохи.

- Ну же… давай… - Гарри рывком раздвинул ноги так широко, как мог.

Судорожный вздох - Гарри знал, каким откровенным, возбуждающим, бесстыдным был его последний жест - и пальцы сменились членом.

Блейз входил в Гарри осторожно, медленно, всё ещё боясь причинить боль. Гарри качнул бёдрами, слегка двигаясь навстречу.

- Сильнее… - попросил он. - Докажи, что ты думаешь обо мне!..

- Охотно, - Блейз поднёс к губам костяшки пальцев Гарри и, не переставая целовать их, одним движением вошёл в Гарри так глубоко, как мог.

Гарри коротко вскрикнул; пальцы левой, свободной руки конвульсивно сжались, разрывая простыню.

- Блейз… сильнее… пожалуйста… Блейз… солнце моё…

Движения убыстрялись; ладонь Блейза легла на изнывающий член Гарри и принялась ласкать его в том же неистовом ритме, в каком двигался сам Блейз.

Может быть, это заняло немного времени; может быть, целую вечность. Гарри, едва не потерявшему сознание от кайфа - это было слишком много для одного человека, просто чересчур - было всё равно.

- У тебя усталый вид, - Блейз бережно держал Гарри в объятиях, словно опасаясь сжать слишком сильно и остаться с грудой сияющих осколков. - Поспи.

- Если ты считаешь нужным… - Гарри зевнул и уткнулся носом в шею Блейза, влажную от пота, горячую.

- Мой Гарри, - шепнул Блейз так тихо, что, не будь Гарри всего в нескольких сантиметрах - ничего бы не услышал. - Мой самый лучший…

- Я тоже тебя люблю, - отозвался Гарри сонно.

Неспокойный, тревожный и короткий, как обычно, сон накрыл Гарри прежде, чем Блейз сказал что-нибудь в ответ.

В конце концов, Гарри знал бы ответ, даже если бы Блейз никогда раньше его не озвучивал.

Глава 12.

В голове у него не было чёткого плана. Какой тут план?

Лови на ходу любой намёк, малейшее движение и,

зацепившись за него, устремляйся вперёд.

Стивен Кинг, «Воспламеняющая взглядом».

- У кого-нибудь есть вопросы? - Гарри тут же задался очень актуальным вопросом, который, однако, решил не озвучивать: на всех ли старостатах Чжоу Чанг толкает речи об ответственности и дисциплине так нервно?

Сам Гарри ответа на этот вопрос знать не мог, потому что сегодняшний старостат был первым за два года, на который он явился - и, как подозревал Гарри, последним; но он резонно предполагал, что нервозности Лучшей Ученицы способствовало именно неожиданное явление Поттера народу - иначе с чего бы она весь старостат так косилась на него? И не одна она, если быть точным, а и все прочие старосты, которым тоже было любопытно знать, что здесь понадобилось Его Разгильдяйскому Величеству. Ну, в том, что касалось обязанностей старосты, Гарри и в самом деле мог дать фору в разгильдяйстве кому угодно.

Но знать, зачем он здесь, никому не следовало; Гарри не сказал об этом даже Блейзу, хотя попросил того подыграть немного в нужный момент, пообещав всё объяснить потом. «Потом» значило «когда обратного хода у событий уже не будет», но об этом Гарри тоже собирался рассказать позже.

План был лучшим из всех, какие приходили в невыспавшуюся голову Гарри; он не мог утверждать с уверенностью, что этот порядок действий безупречен, но попытка не пытка. Главная прелесть состояла в том, что никто - совершенно никто - не заподозрил бы Гарри в том, что он собирался сделать. Хотя никому не стоило бы забывать, что Гарри всё же не с бухты-барахты отправили в Слизерин.

В соответствии со своим планом Гарри пришёл раньше всех под мантией-невидимкой и следил, куда сядет Джиллиан Монтегю, чтобы, быстро стянув мантию, сесть рядом с ней. С другой стороны от Гарри как нельзя более удачно устроился Рон; не имело, впрочем, значения, кто именно это был, главное - чтобы не кто-то из Слизерина.

Само содержание старостата Гарри не занимало нисколько, и он весь этот нестерпимо нудный час рисовал на клочке пергамента карикатуры на присутствующих. Рисунки получались тем более издевательскими, что рисовал Гарри, как курица лапой, и одно его намерение добиться хотя бы отдалённого сходства с изображаемым уже приводило к злейшему шаржу.

Когда выяснилось, что вопросов ни у кого нет (кому же хочется застрять здесь ещё минут на пятнадцать, выслушивая ответ?), Гарри встал одним из первых, потянулся и пошёл быстрым шагом к выходу, оставив на своём стуле, словно по забывчивости, массивную книгу и несколько свёрнутых листов пергамента.