Жизнь в стеклах (сборник)

В следующую секунду всё меняется. Я вижу белое небо, белый джип, белые одежды, белую руку и светлого старца с ослепительно белой бородой. В небе я вижу ангелов. «Скажи, отец, – спрашиваю я то, что давным-давно хотел спросить. – А кто явился Аврааму у Мамврийского дуба? Святая Троица?» «Да нет же, сынок! – отвечает отец. – Сын Божий явился. С архангелами Михаилом и Гавриилом. Бога Отца никто никогда не видел. Но кто видел Сына, тот видел Отца».

* * *

И вот я иду по лесу или парку. Ветер сильный и тёплый, весенний, хоть сейчас не весна. А снежинки холодные и тают на моём лице. Ноги увязают в грязи, и она приятно хлюпает под ногами, напоминая морской прибой. Никогда нигде вы не увидите таких красивых деревьев, как поздней осенью! На них ещё даже сохранились последние листья, которые радостно машут мне с высоты! Деревья таинственны и духовны, как ангелы света. Они словно обнажаются под светом Истины, который пробивается из-под рваных облаков. Боже, что это за облака! Можно часами завороженно смотреть на то, как они несутся вдаль. Они не серые, а серебристые, алмазно-перламутровые и живые. Вдали грохочет автомобиль, и поступь какого-то огромного добрейшего существа слышится мне в вибрации земли. Я слышу какой-то звон. Наверно, неподалёку звонят к Всенощной. «Динь-динь-динь-динь-динь-динь-динь-дон-дон-динь-динь-дон-дон-динь-динь-динь-динь-динь-дон-дон». А потом я осознаю, что звенит не снаружи, а внутри, у меня в голове или в сердце. Это Иисусова молитва. Это образ Божий рвётся наружу и пытается любовью своею объять весь мир. Но мне ещё предстоит множество скорбей. Хотел бы принимать их с радостью, но я наперёд знаю, что ещё буду злиться и роптать.

Но того, что произошло, уже никому не вытравить из моей души. Теперь чёрные тени бессильны надо мной. И всё вернётся сюда, к Иисусовой молитве в тихий сумеречный час. Небо распахнёт свои объятья, я явлюсь на суд Солнца Правды и забуду Землю. И, конечно, я буду осуждён за грехи мои. Но перед тем, как я буду отправлен в ад, мне будет позволено обнять моего Отца. Ведь последнее желание осуждённого на смерть всегда исполняется. И я обниму моего Господа изо всех сил и никогда не отпущу. Во веки вечные!

Стать воином

Самое страшное со мной уже произошло – я родился предназначенным к смерти. Главный врач поставил однозначный диагноз: не проживёт и ста лет. О, как бы я хотел услышать, что родился бессмертным!

Жизнь моя не отличалась разнообразием и красотой. Поэтому было не важно, проживу я ещё десять лет или пятьдесят. Но у меня была мечта. Я хотел преобразиться в бессмертного.

Когда я осознал, как глупо бояться смерти, если ты неизлечимо болен, я стал искать того, кто изменит мою природу. Вокруг меня не было ни одного бессмертного, поэтому мне не было обидно, что я умру. С другой стороны, некому было научить меня бессмертию.

По незыблемым рельсам ехали металлические поезда. В тамбурах гремело и грохотало. Поезда проходили полосой через всю мою жизнь.

Я люблю запах просмолённых шпал и не люблю бетонные шпалы. Груда металла, несущаяся вдаль, наполняет меня трепетом и отвагой. Я благоговейно любовался поездами, у которых, как и у меня, был пункт назначения.

Отрезок, ведущий из точки А в точку Б – это моя жизнь. У станции назначения странное название – СМЕРТЬ.

На рябине копошились дрозды. Непропорционально большие кротовые руки раздвигали землю в метре подо мной. На старой берёзе тарабанил дятел.

Мы вместе. Мы два магнита, прикованные друг к другу силой тяготения. Дождь стучит по отливам. А вот и первые градинки.

В моём болоте всегда что-то бурлило. А по весне раздавалась жабья любовная дробь. Ритмичное «тук-тук» неслось отовсюду.

Временами казалось, что это стрекот вертолёта. Иногда чудился молоток рабочего, прибивающего плинтусы. Порой доносился обыкновенный собачий лай. И нечего бояться! Явления повторяются, вот и всё.

Но однажды стук колёс товарного поезда наложился на дятла. В ту же секунду пошёл град. Со всех сторон понеслись вертолёты. Во всей округе заработали отбойные молотки и собаки залаяли. Все звуки слились. С неба опустилась неслыханная кувалда и стала тюкать мой воспалённый ум.

Это был Бессмертный. Изначальный Бессмертный. Он подслушивал мои мысли и наконец докопался до меня.

«УЧИСЬ – БЫТЬ – ЖИВЫМ», – отчеканил Его гневный голос. После этого всё стихло.

Я стал ходить в лес, слушать дятлов и лягушек. В треске сороки и в хрусте поваленного дерева я научился различать шёпот Бессмертного.

Главный врач не смог подтвердить свой диагноз. Он умер в тот памятный день, когда мне в голову обрушилось небо. Теперь у меня появился шанс выжить.

Стать бессмертным очень тяжело. Но всё-таки легче, чем Изначальному Бессмертному было принять в себя смерть. Помня об этом, я оживаю.

Границы моей жизни раздвинулись. Каждый день прибавляет мне время жизни, а не отнимает, как раньше. Но главная битва ещё впереди. Та битва, в которой выяснится всё.

В ней выяснится, хочу ли я жить, или я всего лишь материализовавшийся клочок небытия.