Валерий: Приезжали. Да, их назначали, были руководителями. Их назначали как исправившихся. Вот было такое, чтобы их, как говорится, задобрить, чтобы они не были злыми на Советскую власть. Ну, к чему это привело, мы теперь видим: всё это в крови у них. Они из поколения в поколение с малолетства внушали, и они не сжились, они всё равно воспряли, они, как Змей Горыныч, отрубаешь ему голову — у него тут же новая голова появляется. Они возродились, они появились на свет, бандеровцы вот эти вот. А так мы не знали. Фильмов не было про них, бандеровцев, — ничего абсолютно. Мы об этом не знали ничего. Такого слова, я удивился: «что за бандеровец?», — она была медсестрой, участница войны, она вот рассказала, что такое «бандеровцы». Я был просто поражён, хотя я уже кончил высшее учебное заведение и год как работал. Я был поражён, что такое «бандеровщина», нигде об этом не говорилось.
Евгения: Мама вот моя тоже рассказывала. Она же тоже воевала, она с 42-го по 45-ый была операционной сестрой в санбате. И вот они шли через Украину, второй Украинский фронт. И вот она говорила: «западные Украинцы они», — говорит, — «нас ненавидят, они нас ненавидели, они», — говорит, — «злые. Они были очень недовольны, что Гитлер оставил их, а пришли русские», — вот это вот она говорила. Говорит: «бандеровцы — нелюди». Она это говорила, потому что тоже шла через западную всю эту Украину, всё это вот она своими глазами видела. Ну, поскольку я маленькая была, об этом ещё тогда ничего не говорили, просто какие-то такие отдельные сюжеты.
Валерий: На бытовом уровне говорили. А так, чтобы это было в прессе, какой-то фильм, осуждение — нет, это было всё скрыто, никто про это не знал. Знали, конечно же, участники войны, но и они помалкивали. Даже когда рассказывали свои воинские подвиги, слово «бандеровец» не произносили, видимо, им тоже на партсобраниях сказали не говорить. И отец у меня прям никогда этого не говорил. Это было решение партии, я так считаю. Чтобы не обижать Украинский народ.
Евгения: Ну, конечно, потому что не весь Украинский народ такой.
Валерий: Конечно, такие же люди, как и мы.
Евгения: Господи, это ведь в любом народе такое есть.
Валерий: Так же, как и у нас были «баркашовцы»9 — фашисты, тоже после перестройки. Тоже самое, Баркашов создал фашистскую организацию.
Евгения: «Но всё равно Украинцы», — она (мать Евгении) говорит, — «не любили нас русских, они», — говорит, — «к нам относились нехорошо».
Валерий: Хотя воевали они (Украинцы) хорошо.
Евгения: Да, «это западная Украина», — она говорила. Не про всю Украину.
Валерий: Это Ивано-Франковская область.
Евгения: Да, это западная Украина, которую присоединили к нам10.
Валерий: Польский город Львов.
Евгения: А так нет. Украинцы тоже воевали хорошо.
Валерий: Так всё правительство на руководящих постах СССР было Украинцами. Никогда не считалось: Украинец — не Украинец. Они страной руководили.
Евгения: Хрущёв после Сталина, потом Брежнев — он тоже с Украины. Горбачёв с Краснодарского края. Крым тогда отдали, жалко, конечно, подарил Хрущёв, за какую рожу подарил — непонятно.
Валерий: Ну, чтобы, как говорится, оставить о себе хорошую память. Он (Хрущёв) так сказал, что территориально ближе он (Крым) к Украине, чем к России, поэтому всякие тут пути, доставки, оборудование, связи — проще. И, значит, Ростовскую область отдали в Россию, присоединили, а Крым — к Украине. И пошла Украинизация, тут же они стали заселять жителей западной Украины, в Крым переселять этих бандеровцев. Русских стали выживать. И уже тогда пошло вот это движение.
И: Зачем их начали переселять?
Валерий: Крым был русский, раз передали Украине, значит, нужно Украинцев заселять.
И: А кто это решил переселить?
Валерий: Как кто? Руководство Украины. У них было своё правительство, своя компартия. Вот первый секретарь компартии Украины и председатель правительства Украины, председатель президиума верховного совета Украины — они стали, раз это их территория, стали заселять.
И: Они новые квартиры стали давать западным Украинцам?
Евгения: Ну конечно.
Валерий: Они их переселяли просто, приходили и говорили: «вот вам нужно переехать в Крым».
И: Прям так и говорили?
Валерий: Да, а кто откажется жить в Крыму? Они с удовольствием с западной Украины ехали в Крым. Вот стали Крым наполнять Украинцами.
Евгения: Потом: слово партии было законом для партийного. Это как для военного приказ, так было слово партии. «Ты партийный», вот сказали партии нужно, значит ты поедешь туда, куда тебе сказала партия.
И: А если ты обычный рабочий, то тоже исполняешь приказы?
Евгения: Ну, уж если обычный, то он мог отказаться, а если ты партийный — нет.
Валерий: Если рабочий член партии, то, пожалуйста, он тоже.
