Жизнь в нелюбви

Дама в районе сорока чересчур яркой цыганистой внешности, мысленно он окрестил её Кармен, поднялась из-за стола и взялась за пакеты:

— О, джентльмен рассчитывал на любой вкус. Пирожные из «Десертницы» и для бодипозитивщиц, и для пэпэшниц, пиццы острая и диетическая. Валя, повесь табличку на дверь и чайник включи. Верхнюю одежду можно повесить сюда, э…

— Михаил. Зовите просто по имени, но, чтобы вы не подумали, что я китайский шпион, вот вам мой паспорт.

— Ну, продукция наша для великого Китая ценности не представляет, ибо интеллектуальной её нельзя назвать даже с натяжкой, — листая паспорт, хмыкнула она. — Для нас самое интересное в вашем документе — то, что молодой, холостой, незарегистрированный. Чай, кофе?

— Только не кофе! Я с пяти часов в дороге, хлебал эту жижу во всех придорожных кафе.

Схомячив пару слайсов пиццы и запив их чаем, он сказал:

— Ну вот, червячка заморил, теперь буду излагать свою историю. Два года назад в декабре месяце я маялся затяжным бронхитом после гриппа. И так это меня изнурило, что на зимние каникулы я приобрёл санаторную путёвку и улетел в Сочи. Спелеокамера, ингаляции, массаж, физиолечение, морской воздух сделали своё доброе дело, и вот я бодр и здоров, на девятое куплен авиабилет. Накануне вылета после обеда я спустился на пляж, чтобы попрощаться с морем. Вышел на волнорез, но не дошёл до конца, потому что там двое кормили чаек, миниатюрная женщина и подросток, мама и сын.

— О, романтѝк! — встрепенулась одна из бухгалтерш.

— Нет, это история не романтическая, а скорее, детективная. Так вот, я не видел, как это произошло, но мальчик свалился в воду. Там на конце такой наклон, уходящий в воду, наверное, летом по нему водные велосипеды спускают. Дурная мамаша вместо того, чтобы на помощь звать, тянется к сыну и оскользает за ним. Это при том, что оба не умеют плавать. Что делать джентльмену? Я раздеваюсь и прыгаю в воду. Вытаскиваю одного — под воду уходит другой. И тут плюхается с волнореза ещё одно тело. Девушка. Плавает неважно, но на воде держится уверенно. Я вручаю ей сына и ныряю за мамашей. Нырять приходится несколько раз, выныривая, наблюдаю, как обезумевший пацан вцепился в шею спасительницы, оцарапав её до крови. Она с трудом удерживает его на поверхности, а он систематически её притапливает. Однако когда я подплываю к ним с мамашей в руках, моя помощница уже держится за ржавую железяку, торчащую из бетонной стенки волнореза. Договариваемся, что я тащу к берегу пацана, а девушки ждут меня, вися на железяке. Хоть там не так уж далеко, но двенадцать градусов! Выволок пацана на берег, сам уже без сил. Зрителей собралось побольше десятка, пацана раздевают, но сами раздеваться даже не думают. Возвращаюсь в море и вижу, что девчонки мои плывут. В смысле одна плывёт, другая на ней висит. В общем, вернулся, утопленница повисла на нас двоих, и мы доплыли. Зрители приняли её в свои объятия, а мы пошли одеваться. Я назвал своё имя, моя напарница представилась Викторией. Поднялись на лифте к её санаторию, я пошёл вниз к своему. В ночь проснулся от собственного лая. К утру не смог встать, позвонил на рецепшен, пришёл дежурный врач и отправил меня в стационар. Из Адлера я вылетел почти через три недели.

— Так дело в этой Виктории? В душу запала?

— Я же сказал, никакой романтики! Не в душу запала, а совесть растревожила. Она же меня спасла! Эти утопленники вдвоём утянули бы меня на дно. А никто из прогуливающейся публики помочь мне и не подумал. Ведь можно было не нырять, а хоть за верёвку… ну, если нет, за ремень или подтяжки вытянуть нас по одному на волнорез. Одна она спасала мою жизнь и честь джентльмена. А я даже не додумался сказать ей спасибо. Продолжаю. Ровно через год в следующие длинные январские выходные я поехал в Питер. Подымаюсь на эскалаторе метро и вижу на встречном Викторию. Окликнул, подняла глаза в последний момент, узнала. Я наверху развернулся и мчался по идущему вниз эскалатору, но на станции её не нашёл. Уехала!

— Да, это судьба.

— Это знак, что надо её разыскать и поблагодарить. И вот проходит ещё год…

— Снова новогодние каникулы? — прыснула одна из бухгалтерш.

— Пока не наступили. Но вчера моя мама сидела и смотрела сериал. Я сел рядом с ней и увидел в последних кадрах Викторию.

Дамы загомонили: «А кто там в последних кадрах?»; «Жена Дениса!»; «Да она… э-э… так себе»; «Кто?!»; «Ну, полная такая, с жутким макияжем»; «Ну, положим, это работа гримёра»; «Всё равно, на романтѝк не тянет!»

— Хватит кудахтать, — обрывает их Кармен, усевшаяся тем временем на своё рабочее место. — Она тянет на медаль! Смотри, Миша, вот ещё один эпизод. Она?

Он заходит ей за спину, смотрит на монитор и подтверждает, что она. И ещё один эпизод.

— Ну вот, — говорит главбух. — В последней серии две Виктории. Вот их паспорта. Эта? Значит, Виктория Дейна, вот тебе её данные, — она показывает пальцем на принтер и говорит. — Пока печатается, дай-ка телефончик. Ты просто обязан сообщить мне конец этой дивной истории.