Жизнь в лесу. Последний герой Америки

Трудно соотнести эту неуемность с почти что буддийской философией дзен Юстаса относительно жизни в идеальной гармонии с неторопливыми природными ритмами, жизни в ритме «текущей воды». По крайней мере, темп этого путешествия был меньше всего похож на ритм текущей воды – он скорее напоминал ритм визжащей бензопилы, прорезающей континент на две части. И в конце пути покой никого не ждал. Попутчики Юстаса с трудом находили в себе силы мириться с его неослабной целеустремленностью. Чтобы хоть как-то смягчить мощное воздействие на его психику, Джадсон повадился каждый вечер напиваться виски.

«Я знал, что Юстасу не нравится смотреть, как я напиваюсь до беспамятства, – говорит он, – но лишь это помогало не сойти с ума».

Юстас был непримирим, а его лидерство порой подавляло, но он не жалеет ни об одном своем решении и по сей день. «Люди не понимают – и Джадсон со Сьюзан не понимали, – что мы и наши лошади не случайно покрыли такое расстояние, не погибнув и не покалечившись. Я слыхал о других, кто пытался пересечь Америку, и с ними всякое случалось: лошади получали травмы, пропадали вещи, путешественников грабили, избивали, они попадали под колеса машин. С нами этого не случилось, потому что я постоянно был начеку. Каждый день мысленно я принимал множество решений, минимизируя риск навлечь беду на свою голову. Если решал перейти на другую сторону дороги, на то была причина. Если отводил лошадь немного в сторону, чтобы та прошла по траве, а не по гравию, всего четыре шага, то экономил ей хотя бы четыре этих шага.

В конце каждого дня, когда мы подыскивали место для лагеря, в голове у меня включался компьютер и рассчитывал каждую возможность, учитывая около трех дюжин вероятностей, о которых никто другой и задумываться бы не стал. Этот луг – что залюди живут рядом? Есть ли рядом выезд, чтобы в случае чего можно было быстро смотаться? Не протянуты ли по земле провода, в которых могут запутаться лошади? Есть ли на другой стороне дороги свежая трава, которая может приманить лошадей посреди ночи, так что они выйдут на шоссе и их собьет машина? Видно ли нас с шоссе – вдруг кто-нибудь остановится и начнет расспрашивать, кто мы и откуда, и отнимать у нас время, когда нам надо осмотреть лошадей? Джадсон и Сьюзан всего этого не понимали. Они то и дело твердили: может, остановимся здесь, Юстас? Смотри, какое симпатичное местечко. А я лишь отвечал: нет, нет — и даже не объяснял почему».

Доехав до Аризоны, окончательно задавленные авторитетом Юстаса Джадсон и Сьюзан взбунтовались. Они оказались на распутье – в буквальном смысле. Джадсон и Сьюзан хотели свернуть с шоссе и весь день ехать более живописным путем – спуститься в крутой каньон и проехать по труднопроходимой местности, которая сулила приключения. Но Юстас был против. Он хотел остаться на шоссе и продвигаться более скучным, менее живописным путем, который позволил бы лошадям преодолеть большее расстояние за счет меньших усилий. Беспредельные ездоки устроили переговоры.

– Это небезопасно, – сказал Юстас. – Вы не знаете, что вас там ждет. В каньоне можно зайти в тупик или наткнуться на непреодолимую реку, и если придется возвращаться на десять миль назад, то мы целый день потеряем. Вы вообще можете погибнуть. У вас нет ни карты, ни надежных сведений об этом месте. Вдруг там возможны оползни или там плохие дороги, опасные горные потоки, где лошадям будет очень тяжело? Они и так уже на пределе, подвергать их такому испытанию просто жестоко. Это слишком опасно.

– Нам надоело ехать по шоссе, – ответил Джадсон. – Мы и отправились-то в это путешествие, потому что хотели посмотреть страну, это наш шанс быть ближе к природе. Нам нужно больше спонтанности, больше риска.

Они проголосовали, и, разумеется, Джадсон и Сьюзан составили большинство. Но Юстас по-прежнему упрямился.

– Я против, – сказал он. – Можете ехать в свой каньон, если хотите. Я не поеду.

Для Джадсона это было настоящим разочарованием. До отъезда они с Юстасом заключили договор о том, что в пути у них будет демократия: если возникнут какие-либо споры по поводу того или иного шага, возобладает решение большинства. И они никогда не разделятся из-за несогласия. А теперь случилось именно это. И в героическом путешествии длиной в двести пятьдесять миль, увы, появился один тридцатимильный отрезок, когда неразлучная команда разделилась, так и не сумев договориться.

– Я-то думал, мы одна команда, – сказал Джадсон брату.