Жизнь удалась

Однако ни недомогание, ни тем более утомляющая глаза серая водяная взвесь меж серым небом и серым асфальтом не так мучили ее, как страх, усиливающийся с каждым новым часом. Он появился вчера утром, в виде раздражения, к обеду переросшего в беспокойство, потом в тревогу, к вечеру ставшую мучительной. Ела шоколад, но не помогло. Ночь почти не спала, пила валерьянку. Утром едва нашла в себе силы накрасить глаза и губы. От волнения потемнел и стал отчетливо заметным старый шрам на лбу, — хотела его припудрить, но не стала. К чему наводить красоту, когда вся прежняя жизнь грозит обратиться катастрофой?

Да, случались дни и похуже, и она умела убеждать себя, что именно в плохие дни, именно в трудных ситуациях красоту следует наводить особенно тщательно — назло судьбе быть в полном порядке, — но сегодня вот не нашлось сил действовать назло судьбе. То ли постарела, то ли отвыкла бороться. За долгие годы беспечной комфортабельной жизни кто угодно отвыкнет.

Подкатила к выходу из метро «Калужская», поискала глазами. Из-под козырька автобусной остановки медленно вышел грузный, широкогрудый человек. Неторопливо, немного опустив широкие покатые плечи, зашагал поперек проезжей части. Его лицо выражало угрозу и скуку. Из-под короткой, сильно потертой куртки торчала засаленная кобура темно-желтой кожи.

Открыв дверь машины на всю ширину, он медленно сел, устроился поудобнее, скупо улыбнулся полными губами и сказал:

— Привет, конфета.

— С первой фразы ты начинаешь меня злить, Свинец, — глядя в сторону, раздраженно ответила Марина.

— Я говорю чистую правду. Цени.

— Ценю.

— Ты чего такая злая?

— Я не злая. Я напутана. — Марина подняла глаза. — У меня беда, Свинец. Муж пропал.

— Что значит «пропал»?

— Исчез. Черт, меня трясет всю…

Свинец засопел.

— И как именно пропал твой муж?

— В воскресенье после обеда уехал — и до сих пор его нет.

— Меньше двух суток. Тоже мне, пропал. Загулял где-нибудь…

— Он не гуляет. Он работает.

— Да, помню, — с легким ироническим презрением сказал Свинец. — Он у тебя винно-водочный король.

— Не винно-водочный, — раздраженно поправила Марина. Она не любила классовой ненависти и ее производных. — Просто винный. И не король.

— Марина, двое суток — это не так много.

— Для него — много.

— В органы обращалась? Обычным порядком? Может, авария, несчастный случай?

— Звонила вчера вечером. Сказали — нет такого. Неопознанные есть, — она сделала паузу и собралась с силами, чтобы удержать слезы, — но… по приметам не совпадают…

— Так. Ладно. — Свинец сменил позу. — Чего ты хочешь от меня?

— Чтоб ты нашел мне моего мужа. Ты мент, сыщик, на Петровке работаешь…

— Марина, я его не знаю. И не знаю, где его искать. Напиши заявление, в соответствии с законодательством…

— Слушай, — в ярости выкрикнула Марина, — если б я хотела написать заявление, в соответствии с законодательством — я б так и сделала, понял?! Он, может, сейчас сидит где-нибудь… у бандитов в подвале… А я буду — в соответствии с законодательством…

— Извини, — покаялся Свинец. — Извини, Марина. Я грубый и черствый. Я без мамы вырос. Почему ты думаешь, что он у бандитов в подвале?

— Просто предположила.

— Он богатый?

— Нет. Обеспеченный.

— Насколько?

— Настолько, чтоб не переживать за кусок хлеба. У него все есть. Бизнес, деньги, машина, квартира… Я его жена, у меня тоже все есть… Но мы — не богаты.

— И все же бандитам он может быть интересен, так?

— Смотря какие бандиты…

— Хорошо. Ты говоришь, он уехал в воскресенье вечером. Куда?

— Сказал — какой-то важный разговор.

— С кем?

— Не знаю.

— Так и сказал — «важный разговор»?

— По-моему, да…

— Стоп. Плохо. — Свинец нахмурил светлые брови. — Ты ведь хочешь, чтоб я тебе помог? Нашел твоего Макара?

— Его зовут Матвей.

— Ладно, пусть Матвей…

— Не пусть, а Матвей! Матвеев Матвей Матвеевич.

— Даже так.

— Да. Это в его семье такая традиция…

— Кстати, а что его родители? Звонила им?

— Всем звонила. Его маме тоже. Она ничего не знает. Никто ничего не знает… И я не знаю, что делать…

— Успокойся. — Свинец набрал полную грудь воздуха, с шумом выдохнул. — Раньше с ним такое бывало? Отлучки? Пьянки? Загулы? Девки? Внезапные командировки?

— Всякое бывало. Особенно по молодости…

— Ты ведь давно с ним, да?

— Всю жизнь. Я вышла за него в девятнадцать. Конечно, раньше он себе всякое позволял… Мог и загулять… Но всегда звонил, что-то врал, как обычно…

— Умеет врать, да?

— Не то чтобы врать… Он такой… Он может убедить кого угодно в чем угодно.

— Что у него за бизнес?

— Импорт вина. Французского.

— Фирма своя, офис, все дела?

— Естественно.

— И что в офисе?

— Никто ничего не знает.

— Очень странно. Теперь давай назад вернемся. Он тебе сказал, что едет на важный разговор, так?

— Да. Последние дни он был… мрачный. Что-то у него случилось, а что — не говорил. Отмалчивался. В воскресенье собрался, мне целую инструкцию дал — кому и что говорить, если через сутки не вернется. Наизусть заставил выучить… Меня напугал до полусмерти. Вроде на дворе не девяносто четвертый год. А он собрался, как на казнь. И уехал.

— На своей машине?

— Ну да.

— Что с собой взял?

— Как обычно. Документы, деньги…

— Много денег?