Жизнь среди слонов

Потеря страха перед человеком стала, по-видимому, роковой для некоторых слонов. Когда мы рассмотрели семейное сообщество Боадицеи, я обратил внимание на отсутствие четырех крупных самок. Подозрительная и беспокойная Боадицея по-прежнему возглавляла стадо, возвышаясь на голову над другими слонами, а ее ближайшая подруга Жизель исчезла, оставив двух слонят на попечение неуравновешенной Боадицеи. Исчезла и Изабел, но осталась ее дочь Лейла. Она заботилась не только о собственном Ершике, но и о малыше Изабел. Они по очереди сосали ее; оба родились в 1969 году.

Семья Леоноры находилась в еще более печальном состоянии: исчезли и она, и ее дочь Тонкий Бивень. Малыши были предоставлены сами себе, а Две Дырки пыталась одновременно быть им и матерью и теткой. Я смотрел, как она ходит кругами, совершенно растерявшись от мелких опасностей, которые не могла правильно оценить, и то и дело ревела, обращаясь к усыновленным братьям, сестрам и кузенам. Сирота Н'Думе лип к ней, как пиявка.

Единственным выходом для Двух Дырок было присоединиться к семье Боадицеи. Она так и сделала, однако прочных связей с более взрослыми самками, казалось, не завязала. Тем не менее она чувствовала себя в безопасности во время атак Боадицеи, которые та предпринимала, защищая всю свою родию.

Социальная группа слонов, возникшая благодаря интеграции, была совершенно новым для меня явлением. Теперь я знал, что семейства, разросшиеся благодаря большому количеству рождений, разбиваются на отдельные семейные группы, но, если их посещала смерть, слоны возвращались в первоначальную семейную группу.

Во многом общество слонов напоминает семейные структуры некоторых племенных обществ, где огромную роль играют кровные связи, позволяющие молодым легче переносить потерю родителей.

Какова причина смерти этих слонов? За все время моих исследований умер лишь один член из сообщества Боадицеи, а сейчас исчезло четыре самки, которые перед моим отъездом находились в добром здравии. Я спросил у хранителя и смотрителей, не заметили ли они признаков болезни. Нет, они ничего не заметили. Единственный фактор, могущий объяснить эти смерти, — резкий рост стоимости слоновой кости. В мое отсутствие она выросла в 10 раз. Браконьерство превратилось в серьезнейшую проблему, и правительства Танзании и Кении полностью запретили охоту на слонов, что привело к исчезновению слоновой кости на обычном рынке. Но на черный рынок она продолжала поступать во все больших количествах.

Смотрители Маньяры с помощью воинских частей прочесали лес Маранг и обнаружили тайные склады слоновьих бивней и носорожьих рогов. Увы, это лишь капля в море незаконной торговли слоновой костью. Подпольная охота на слонов в Восточной Африке ведется в масштабах, невиданных с начала века. И, возможно, слоны вскоре исчезнут за пределами парков, а в самих парках возникнут новые серьезные проблемы, связанные с приходом «переселенцев».

Маньяре нужно пространство. Единственное разумное решение — расширить парк. Для этого необходимо откупить посевные площади, являющиеся коридором для прохода слонов в лес Маранг, в частности ферму итальянца, о котором я уже говорил.

Пока мы снимали фильм, нас посетил профессор Бернгард Гржимек. Я поделился с ним своими соображениями по поводу Маньяры, и он тут же предложил от имени Франкфуртского зоологического общества собрать фонды для покупки фермы итальянца.

Вдохновленные, мы с Орией отправились к итальянцу по новой дороге, проложенной бывшим главным смотрителем парка Дэвидом Стивенсом Бабу. Она проходила через тяжелый участок у подножия обрыва, и благодаря ей смотрители получили доступ к южным границам парка, где их патрули объявили бой браконьерам.

Хотя наши интересы были диаметрально противоположны, синьор Фьоротто, здоровяк, способный поднять на вытянутых руках тракторный двигатель, показался нам симпатичным человеком. По приезде сюда в 1958 году он очистил от кустарника тысячи гектаров под кукурузу, но тут же начались его беды: по ночам слоны и носороги повадились лакомиться его посевами. К сожалению, ради защиты своих полей он убил 400 слонов. Теперь Фьоротто постарел, и ему опротивело убивать толстокожих.

— Они и сейчас приходят по ночам. Земля принадлежала им до меня, и я не могу их изгнать. Буду рад, если национальные парки дадут сходную цену. Я бы вернулся в Италию, — сказал он нам.

Мы сообщили добрую весть Дереку Брайсесону: последний фермер был готов продать свои земли, а профессор Гржимек предложил предоставить часть необходимой суммы. Кроме того, часть денег была готова заплатить «Англия телевижн».

Возможно, в ближайшем будущем маньярский кризис будет разрешен. Парку уже обещали отдать лес Маранг, а если местные власти согласятся превратить в резерват коридор посевных площадей, дикие флора и фауна будут сохранены, а слоны вновь утвердятся на землях, принадлежавших им сто лет назад.